Белинский В.Г. Сельское чтение.

СЕЛЬСКОЕ ЧТЕНИЕ 41

1847 г.

В последнее время положение народа всюду стало возбуждать особенное внимание правительств, обществ, науки и литературы. Торжество божественного учения Евангелия и успехи образованности должны были наконец довести до этого Европу, несмотря на царствовавшие в ней феодальные предрассудки и учреждения, долго разъединявшие государственные сословия.

В Европе и у нас — это тот же вопрос, но не тот его характер. У нас не было завоевания и — результата его — феодализма, стало быть, в нашей истории не было борьбы двух враждебных элементов, из которых один представлялся бы племенем завоевавшим, другой — покоренным. Отсюда, например, система поземельной собственности у нас совсем другая. При дворянстве, владеющем своею землею, у нас существует многочисленный класс свободных земледельцев, владеющих своею землею на коммунальном начале. Это обстоятельство, вместе с слабым развитием мануфактурной промышленности, причиною того, что у нас нет пролетариата в том виде, как он существует в Европе. Отсюда явление нищеты у нас имеет другой характер и другие причины. Оно делается очевидным, бросается в глаза только при неурожаях. Стало быть, это зло временное и местное, которое, по обширности России, никогда не может быть для нее общим. Но тем не менее это зло трудно предупреждать и также трудно облегчать. И вот тут-то, стало быть, настоящее наше зло. А какие его причины? — невежество, старые закоренелые привычки и предрассудки, ложные начала, на которых опирается наше земледелие, неразвитость, или лучше сказать, почти несуществование той промышленности, которой потребителем должна б быть масса народа, затруднительность сообщений. Очевидно, что самое верное лекарство против такого зла должно состоять в успехах цивилизации и просвещения. Путь мирный и спокойный, ручающийся за достижение великой цели общего благосостояния! Петр Великий направил Россию на этот путь и указал ей ее цель; и с тех пор до сей минуты она была верна указанным ей ее Моисеем пути и цели, ведомая достойными потомками великого предка, преемниками его власти и духа... В отношении к внутреннему развитию России настоящее царствование, без всякого сомнения, есть самое замечательное после царствования Петра Великого.

Только в наше время правительство проникло во все стороны многосложной машины своего огромного государства, во все убежища и изгибы ее, прежде ускользавшие от его внимания, и сделало ощутительным благотворное влияние свое во всех стихиях народной жизни. Общественное благоустройство, не в одном административном, но и в нравственном смысле этого слова, составляет предмет его особенных попечений. Старые основы общественной жизни, которые уже заржавели от времени и могли бы только затормозить колеса великой государственной машины и остановить ее движение вперед, мудро отстраняются мало-помалу, без всякого сотрясения в общественном организме. (...)

Мы не знаем доселе ни одного народа, которого развитие и ход вперед не были бы основаны на разделении народной жизни на народ и общество. Этого разделения нет у азиатских коснеющих народов, ибо у них разделяют народ касты, привилегии, но не просвещение и образование. Начиная с греков, родоначальников европейской цивилизации, у всех европейских народов высшие сословия были представителями образования и просвещения, по крайней мере везде то и другое начиналось с них и от них шло и к народу. Без этих высших сословий, которым обеспеченное положение и присвоенные права давали возможность обратить свою деятельность на предметы умственные, народы всегда остались бы на первобытной степени их патриархального быта. Ученые и художники большею частию везде выходили из народа, но не к народу обращались они. Правда, во времена всеобщего невежества, например, в мрачной ночи средних веков, ученые в особенности составляли особую касту, равно чуждую и народу и обществу, и с той и другой стороны могли ожидать для себя только обвинения в чернокнижничестве и костра. Но когда мрак невежества начал рассеиваться, к кому обратились служители науки, кто принял в них участие? — средние и высшие сословия, а не народ. Что касается до искусств, они всегда существовали и поддерживались высшими сословиями. Стало быть, это разделение народа на классы было необходимо для развития человечества. Личность вне народа есть призрак, но и народ вне личности есть тоже призрак. Одно условливается другим. Народ — почва, хранящая жизненные соки всякого развития; личность — цвет и плод этой почвы. Развитие всегда и везде совершалось через личности, и потому-то история всякого рода так похожа на ряд биографий нескольких лиц. История показывает, как часто случалось, что один человек видел дальше и понимал лучше всего народа то, что нужно было народу, один боролся с ним и побеждал его сопротивление и самим народом причислялся потом за это к числу его героев. Бывали и такие народы, которые не стоили одного человека: по крайней мере для нас вымышленный или истинный Анахарсис гораздо лучше всех скифов 42, его недостойных соотечественников.

Итак, очевидно, что разделение на классы было необходимо и благодетельно для развития всего человечества и что выйти из привычек и обычаев простого народа совсем не значит выйти из стихии народной жизни в какую-то пустоту и отвлеченность и сделаться призраком. Один народ, разумея под этим словом только людей низших сословий, не есть еще нация: нацию составляют все сословия. Люди, которые презирают народ, видя в нем только невежественную и грубую толпу, которую надо держать постоянно в работе и голоде, такие люди теперь не стоят возражений: это или глупцы, или негодяи, или то и другое вместе. Люди, которые смотрят на народ человечнее, но думают, что по причине его невежества и необразованности он не заслуживает изучения и что вовсе нечему учиться у него, такие люди, конечно, ошибаются, и с ними мы готовы всегда спорить. Но еще больше их ошибаются те, которые думают, что народ нисколько не нуждается в уроках образованных классов и что он может от них только портиться нравственно. Нет, господа мистические философы, нуждается, да еще как! Народ — вечно ребенок, всегда несовершеннолетен. Бывают у него минуты великой силы и великой мудрости в действии, но это минуты увлечения, энтузиазма. Но и в эти редкие минуты он добр и жесток, великодушен и мстителен, человек и зверь. Никакая личность не сравнится с ним в эти минуты ни в способности ясно видеть истину, ни в способности грубо заблуждаться, ни в добре, ни в зле, ни в гениальности, ни в ограниченности. Это сила природная, естественная, непосредственная, великая и ничтожная, благородная и низкая, мудрая и слепая в ее торжественных проявлениях. Это — море, величественное и в тишине и в буре, но никогда не зависящее от самого себя, никогда не управляющее само собою: ветер его повелитель... Просвещение и образование никогда не могут лишить народ его силы и очень могут исправить или по крайней мере смягчить его недостатки.(...)

Примечания

41. В этой статье Белинский в подцензурных условиях делает попытку высказаться в печати о необходимости отмены крепостного права; по цензурным соображениям он вынужден был пользоваться формулировками официального характера.

42. Анахарсис — вождь скифов.

Утопический социализм: Хрестоматия / Общ. Ред. А.И. Володина. – М.: Политиздат, 1982, с. 378-380.