Добролюбов Н.А. Русская цивилизация (статья вторая).

Добролюбов Н.А. Русская цивилизация (статья вторая).

РУССКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

(статья вторая)

1858 г.

(...) Конечно, борьба аристократии с демократией составляет все содержание истории; но мы слишком бы плохо ее поняли, если бы вздумали ограничить ее одними генеалогическими интересами. В основании этой борьбы всегда скрывалось другое обстоятельство, гораздо более существенное, нежели отвлеченные теории о породе и о наследственном различии крови в людях благородных и неблагородных. Массы народные всегда чувствовали, хотя смутно и как бы инстинктивно, то, что находится теперь в сознании людей образованных и порядочных. В глазах истинно образованного человека нет аристократов и демократов, нет бояр и смердов, браминов и парий, а есть только люди трудящиеся и дармоеды. Уничтожение дармоедов и возвеличение труда — вот постоянная тенденция истории. По степени большего или меньшего уважения к труду и по уменью оценивать труд более или менее соответственно его истинной ценности — можно узнать степень цивилизации народа. Степень возможности и распространения дармоедства в народе может служить безошибочным указателем большей или меньшей недостаточности его цивилизации. С этой точки зрения, не генеалогические предания и не внешняя стройность государственной организации должны занимать историка народной образованности. Гораздо более заслуживают его внимания, с одной стороны,— права рабочих классов, а с другой — дармоедство во всех его видах,— в печальном ли табу океанийских дикарей 4, в индийском ли браминстве5, в персидском ли сатрапстве 6, римском патрицианстве, средневековой десятине 7 и феодализме; или в современных откупах, взяточничестве, казнокрадстве, прихлебательстве, служебном бездельничестве, крепостном праве, денежных браках, дамах-камелиях и других подобных явлениях, которых еще не касалась даже сатира. При рассмотрении всего этого выкажутся и степень распространения знаний в народе и степень его нравственной силы. Нигде дармоедство не исчезло, но оно постепенно везде уменьшается с развитием образованности. Труд считается презренным у народов невежественных, у которых грабеж служит более почетным средством приобретения, нежели работа. Труд не получил надлежащего значения во всем древнем мире, дошедшем только до того, чтобы признать некоторые труды приличными лучшим классам общества, а все остальное предоставить рабам. Сам Платон 8, сочиняя свою республику, признал в ней необходимым рабское сословие, которое бы занималось физическими работами, чтобы доставить все нужное высшим сословиям — правительственному и воинскому. В средних веках,— не говоря о феодализме,— лучшими людьми провозглашены были artes liberalis  *, то есть только умственные занятия признаны приличными свободным людям; на остальные работы смотрели с презрением. В новой истории совершалось признание всякого труда. Но до сих пор ни одна страна еще не достигла до уменья правильно оценивать труд вполне соответственно его полезности. Часто пользуются почетом занятия вовсе непроизводительные и пренебрегаются труды в высшей степени полезные. Дармоедство теперь прячется, правда, под покровом капитала и разных коммерческих предприятий, но тем не менее оно существует везде, эксплуатируя и придавливая бедных тружеников, которых труд не оценяется с достаточной справедливостью. Ясно, что все это происходит именно оттого, что количество знаний, распространенных в массах, еще слишком ничтожно, чтобы сообщить им правильное понятие о сравнительном достоинстве предметов и о различных отношениях между ними. Оттого-то, отвергши и заклеймивши грабеж под его собственным именем, новые народы все-таки не могут еще распознать того же самого грабежа, когда он скрывается дармоедами под различными вымышленными именами. Правда, теперь самые размеры грабежа уж не те, что были прежде; современные Лукуллы и Вителлин 9 ничего не значат в сравнении с древними. Но все-таки существуют маленькие Лукуллики, и нет сомнения, что они эксплуатируют много народа. Роскошь, с этой точки зрения, составляет действительно одно из главных проявлений общественной безнравственности, но только вовсе не потому, что она разнеживает, расслабляет человека, отводит его мысли от возвышенных идей к материальным наслаждениям и т. п. Вовсе нет,— она есть признак социальной безнравственности потому, что указывает на то печальное положение общества, при котором кровь и пот многих тружеников должны тратиться для содержания одного дармоеда.(...)

Примечания

* свободные искусства (лат.) – Ред.

4. Табу — слово полинезийского происхождения, означает запрет; в период перехода от первобытнообщинных отношений к классовому обществу старейшины, вожди, жрецы использовали обычай табу для укрепления своей власти и получения благ.

5. Брахманы — см. наст, изд., с. 101, прим. 12.

6. Сатрапии — военно-административные округа в древней Персии, возглавляемые сатрапами, которые занимались сбором податей.

7. Налог в пользу церкви.

8. О Платоне см. наст, изд., с. 77, прим. 3; Н. А. Добролюбов, в отличие от многих западных представителей утопического социализма, не идеализирует республику Платона, подчеркивая ее рабовладельческий характер.

9. Лукулл (ок. 117— ок. 56 до н. э.) — римский полководец и политический деятель, его богатство и роскошная жизнь вошли в поговорку (лукуллов пир); Вителлий (15—69)—римский император, славился своим богатством.

Утопический социализм: Хрестоматия / Общ. Ред. А.И. Володина. – М.: Политиздат, 1982, с. 481-483.

Рубрика
Персона