Жак Дюкло. Утопический социализм Сен-Симона и свобода

Граф Клод Анри Рувруа де Сен-Симон 1 признан историками рабочего движения как один из пред-шественников социализма, несмотря на то что он занимает место между философами XVIII века, защищавшими идею постоянного совершенствования человечества, и теоретиками социализма, мысль которых наложила отпечаток на всю вторую половину XIX века.

Сен-Симон был аристократического происхождения, внучатым племянником герцога Сен-Симона, мемуариста Людовика XIV. В 1779 году он уехал в Америку, принял участие в войне за независимость, в результате которой родились Соединенные Штаты, ернувшись в начале 1789 года из Америки, Сен-Симон уехал путешествовать по Испании и окончательно вернулся во Францию только осенью 1789 года, когда революция уже началась. Вскоре после своего приезда он был избран крестьянами Фальви, местечка недалеко от Перонна, председателем местной ассамблеи. Сен-Симон заявил крестьянам: "Больше нет сеньоров, мы все здесь равны, и чтобы титул графа не давал вам повода считать, что у меня больше прав, чем у вас, я заявляю вам, что я навсегда отказываюсь от этого титула, который, по-моему, гораздо ниже титула гражданина, и чтобы мое отречение от титула было закреплено, я прошу занести это в протокол ассамблеи".

Арестованный в ноябре 1793 года, Сен-Симон пробыл в тюрьме до 28 августа 1794 (11 фруктидора II года). Потом у него были неприятности с властями из-за взглядов некоторых членов его семьи, считавшейся контрреволюционной. Когда Бонапарт стал правителем Франции, Сен-Симон не проявил к нему особого почтения, о чем свидетельствуют нижеследующие строки, адресованные г-же де Сталь: "Этот Бонапарт, который Вас изгоняет, этот Бонапарт, который говорит, что женщины годны только для того, чтобы штопать чулки, сделал ли он что-нибудь столь же полезное для прогресса ума человеческого, как Вы? Нет, я страшно возмущен!"

Позже, в мае 1804 года, его рукопись, озаглавленная "Наброски нового плана социальной организации, предложенного филантропом", которую один из его друзей пытался опубликовать за границей, возбудила "интерес" полиции. В 1815 году он не принял Реставрацию, особенно то, как этот режим был навязан Франции. Он писал по поводу царствования Людовика XVIII:

"Старый порядок, когда только принцы, знать и ее лакеи, министры и их агенты считались гражданами, а все остальные французы с политической точки зрения рассматривались как илоты, вот она, мечта кабинета министров, вот такую конституцию они хотели бы окончательно дать французской нации, вот в таком духе они хотели бы составить хартию". К этим строчкам, очевидно написанным в 1815 году, хотя они точно не датированы, можно присоединить строки, написанные в 1816 году, где дается очень точное определение ситуации в стране через год после возвращения Бурбонов: "Люди, способные только поверхностно воспринимать события, заявляют: "Дворянство теперь обладает только почетными титулами, в действительности же оно ничего более не значит".

На это мы ответим, что дворянство теперь обладает только властью, которая дает пэрство, но если поинтересоваться именами людей, составляющих королевское правительство, а это имена высшей аристократии, то станет совершенно ясным, что знать играет большую роль в правительстве. С одной стороны, высшая знать окружает королевское семейство, она составляет переходный слой, отделяющий Бурбонов от французского народа. Она составляет личный совет принцев, в интересах которых она стремится укреплять идеи феодализма. С другой стороны, она живет за счет нации, от которой она получает в виде налогов, в виде жалования, пенсии и пособий ежегодную сумму более ста миллионов. Таким образом, при современном положении вещей нация выплачивает высшей знати цивильный лист в сто миллионов".

Углубляя свой анализ положения в стране, Сен-Симон в 1819 году приходит к следующему выводу: "Представители знати занимают все дипломатические посты. Вся внешнеполитическая деятельность французской нации отдана знати. Только она представляет Францию за ее пределами; высшее дворянство имеет полную возможность при помощи иностранных дворов плести интриги против свободы".

Обличая дворянских паразитов, живущих на королевские подачки и в конечном счете за счет нации, Сен-Симон нападает на тех, кого он называет шершнями:

"Как только король возвратился во Францию, вся старая знать, священники, потомки тех, кто служил при старом режиме, стали претендовать на места в правительстве и на право жить за счет налогов. Их претензии рассматривались в министерстве, которое записывало их как претендентов, если оно не могло тотчас же обеспечить их подходящим местом. Оно так далеко простирало свою любезность по отношению к этим людям, что выдавало им деньгами вознаграждения и пособия, чтобы избавить их от необходимости искать в обществе занятие иное, нежели помыкать производителями.

Новая знать — военные, служившие во время революции, чиновники колоссального административного аппарата, созданного Бонапартом, — также претендовала на то, чтобы продолжать жить за счет нации. Их претензии были услышаны; министерство ограничилось лишь замечанием, что их право заставлять работать на себя французский народ, требовать, чтобы их кормили и удовлетворяли все их прихоти,

не является исключительно их правом. Все, кто когда-либо занимал какие-либо государственные должности, разделяют с ними это право, и что в их же интересах жить в мире с другими кровопийцами нации, и что они должны по-братски делить добычу, получаемую ежегодно правителями за счет управляемых. Таким образом, министерство установило, что производители должны нести на себе тяжесть двух чрезвычайно дорогостоящих управляющих систем..."

Этот текст предвосхищал другое сочинение

Сен-Симона, из-за которого он подвергся преследованиям. Речь идет о его знаменитой притче-"параболе".

Притча ("Парабола") 2

Представим себе, что Франция потеряла вдруг пятьдесят своих лучших физиков, пятьдесят лучших химиков, пятьдесят лучших физиологов, пятьдесят лучших математиков, пятьдесят лучших поэтов, пятьдесят лучших живописцев, пятьдесят лучших скульпторов, пятьдесят своих лучших писателей; пятьдесят своих лучших механиков, пятьдесят своих лучших военных и гражданских инженеров 3, пятьдесят своих лучших артиллеристов, пятьдесят своих лучших архитекторов, пятьдесят своих лучших врачей, пятьдесят своих лучших хирургов, пятьдесят своих лучших аптекарей, пятьдесят лучших моряков, пятьдесят своих лучших часовщиков; пятьдесят своих лучших банкиров, двести лучших купцов, шестьсот лучших земледельцев 4, пятьдесят лучших мастеров железоделательного производства, пятьдесят лучших оружейных заводчиков, пятьдесят лучших кожевников, пятьдесят лучших красильщиков, пятьдесят лучших шахтовладельцев, по пятидесяти лучших фабрикантов сукна, бумажных тканей, шелка, полотна, скобяных товаров, фаянса и фарфора, стекла и хрусталя, пятьдесят лучших судовладельцев, пятьдесят лучших владельцев транспортных контор, пятьдесят лучших типографов, пятьдесят лучших граверов, пятьдесят своих лучших ювелиров и других рабочих по металлу; по пятидесяти лучших каменщиков, плотников, столяров, кузнецов, слесарей, кожевников, литейщиков и сто лиц различных других, не указанных здесь профессий, наиболее способных в науках, изящных искусствах и ремеслах,— всего три тысячи ученых, художников и ремесленников Франции 5.

Эти люди составляют настоящий цвет французского общества, так как они — самые производительные французы, доставляющие самые важные продукты, управляющие самыми полезными для нации работами, делающие ее плодотворной в науках, изящных искусствах и ремеслах; из всех французов они самые полезные для страны, они доставляют ей больше всего славы, способствуют больше всего ее цивилизации и ее преуспеванию. Потеряв их, нация тотчас стала бы телом без души; она опустилась бы ниже тех наций, соперницей которых она теперь является 6; она продолжала бы оставаться в подчинении у них до тех пор, пока не восстановила бы этой потери, пока у нее не отросла бы голова 7. Для Франции потребовалось бы по крайней мере целое поколение, чтобы поправить это несчастье, ибо люди, выделяющиеся в полезных трудах, составляют поистине исключение, а природа небогата исключениями, особенно подобного рода 8.

Представим себе другой случай. Допустим, что Франция сохраняет своих гениальных людей в области наук, изящных искусств и ремесел, но в то же время имеет несчастье потерять брата короля, его высочество герцога Ангулемского,

его высочество герцога Беррийского,

его высочество герцога Орлеанского,

его высочество герцога Бурбонского,

герцогиню Ангулемскую,

герцогиню Беррийскую,

герцогиню Орлеанскую,

герцогиню Бурбонскую и

мадемуазель де Конде; что она теряет в то же время всех крупных сановников, всех государственных министров (с портфелем и без портфеля), всех государственных советников, всех докладчиков, всех маршалов, кардиналов, архиепископов, епископов, крупных викариев и каноников, префектов и супрефектов, всех служащих в министерствах, всех судей и сверх того десять тысяч самых богатых собственников, ведущих образ жизни, свойственный дворянской знати 9.

Такой случай, конечно, огорчил бы французов, потому что они добросердечны и не могли бы отнестись равнодушно к внезапному исчезновению столь большого количества своих соотечественников. Но эта гибель тридцати тысяч человек, считающихся наиболее значительными в государстве, причинила бы боль лишь их чувствительности, так как для государства из нее не проистекало бы никакого политического несчастья. Это прежде всего потому, что было бы очень легко заполнить всё вакантные места: существует большое количество французов, столь же способных исполнять обязанности брата короля, как он сам; многие в состоянии занимать места принцев столь же прилично, как его высочество герцог Ангулемский, или герцог Орлеанский, или герцог Бурбонский; многие француженки были бы такими же хорошими принцессами, как герцогиня Ангулемская, герцогиня Беррийская, герцогиня Орлеанская, Бурбонская или де Конде.

Приемные дворцов полны придворных, готовых занять места крупных сановников; армия обладает большим количеством военных, таких же хороших полководцев, как и теперешние маршалы. Сколько служащих стоят наших государственных министров! Сколько есть администраторов, более способных вести дела департаментов, чем наши теперешние префекты и супрефекты! Сколько адвокатов, так же хорошо знающих законы, как наши судьи! Сколько священников, столь же способных, как наши кардиналы, архиепископы, епископы, крупные викарии и каноники! Что касается десяти тысяч по-дворянски живущих землевладельцев, то их наследникам не понадобилось бы никакой подготовки, чтобы так же хорошо поддерживать честь своих салонов, как они сами.

Благоденствие Франции может быть только следствием прогресса наук, изящных искусств и ремесел. Но принцы, крупные сановники, епископы, маршалы, префекты и праздные собственники не содействуют непосредственно своим трудом прогрессу наук, изящных искусств и ремесел; мало того, что они ему не содействуют, они могут ему только вредить, так как они стремятся сохранить и впредь существующее до сих пор преобладание гадательных теорий 10 над положительными науками. Они по необходимости вредят благосостоянию нации, лишая ученых, артистов и ремесленников принадлежащего им по праву высшего уважения; они ему вредят, употребляя свои денежные средства таким способом, который не приносит прямой пользы наукам, изящным искусствам и ремеслам; они ему вредят, присваивая ежегодно из сумм, уплачиваемых нацией в виде налогов, триста-четыреста миллионов франков в форме жалований, пенсий, вознаграждений, возмещений убытков и т.д. в уплату за свои бесполезные труды.

Эти предположения выявляют с очевидностью наиболее важный факт современной политики; они дают такую точку зрения, с которой этот факт открывается во всем своем объеме с одного взгляда. Они ясно доказывают, хотя и косвенным образом, что социальная организация мало совершенна, что люди позволяют управлять собой насилию и хитрости, что человеческий род в политическом отношении еще находится в безнравственном состоянии, ибо ученые, художники и ремесленники, единственные люди, труды которых приносят обществу положительную пользу и которые почти ничего ему не стоят, находятся под властью принцев и других правителей, являющихся лишь более или менее неспособными рутинерами; ибо люди, пользующиеся уважением и разными национальными наградами, обязаны своими привилегиями главным образом лишь случайности рождения, лести, интриге и другим мало почтенным действиям; ибо те, которым поручено управлять общественными делами, делят между собой ежегодно половину налогов, а из той части, которая не идет в их личную пользу, они не расходуют даже и третьей части полезным для управляемых образом.

Эти предположения показывают, что современное общество являет собой воистину картину мира, перевернутого вверх ногами 11, ибо нацией в качестве основного принципа принято положение, что бедные должны быть великодушны к богатым, и вследствие

этого менее обеспеченные ежедневно лишают себя части необходимых им средств для того, чтобы увеличить излишек крупных собственников; ибо величайшие преступники, воры высшего порядка, грабящие у всей совокупности граждан триста или четыреста миллионов в год, облечены властью наказывать мелкие проступки против общества, ибо невежество, суеверие, лень и страсть к разорительным удовольствиям составляют удел главарей общества, а способные, бережливые и трудолюбивые люди подчинены им и используются лишь в качестве орудий; ибо, одним словом, во всех родах занятий неспособные люди управляют способными, безнравственные призваны наставлять граждан добродетели, наиболее преступные — карать мелкие провинности" 12.

В этом коротком отрывке, как нам кажется, мы убедительно доказали, что наше общество — больное общество, что болезнь, которой оно страдает, серьезна и опасна. Эта болезнь особенно плоха тем, что она поражает одновременно все части общества.

Примечания

1. Клод Анри Рувруа де Сен-Симон, французский социалист-утопист (1760 —1825).

2. Притча представляет собой извлечение из сборников писем и статей Сен-Симона, выходивших в 1819 — 1820 гг. под названием "Организатер". Эта статья послужила основанием для привлечения автора к суду по обвинению в оскорблении Бурбонской династии, но присяжные вынесли Сен-Симону оправдательный приговор.

3.  Сен-Симон замечает в "Организатер", 2-й выпуск 1820 г.: "Родился класс инженеров, занимающий промежуточное место между учеными, художниками и ремесленниками». Слово "инженер" вначале означало "офицер саперных час- гей". Гражданские инженеры появились во второй половине XVIII в., это были инженеры мостов и дорог.

4. Точнее, землевладельцев.

5. Примечания Сен-Симона:

"Под словом "ремесленники" имеются в виду не только одни рабочие. Чтобы избежать многословия, мы обозначаем словом "ремесленник" всех производителей материального продукта, т.е. земледельцев, фабрикантов, торговцев, банкиров, находящихся у них в услужении чиновников и рабочих".

6.  Сен-Симон имеет в виду Англию.

7. Сен-Симон, когда он не забывает, как здесь, об осторожности, отводит королю почетную роль главы социального строя.

8. Ошибочное утверждение, что способные люди являются исключением, делает еще более дерзким второе предположение.

9. То есть не работая и поручая управляющему следить за их собственностью; среди этих богачей есть и знатные люди, и просто буржуа.

10. Теории, далекие от развития науки, находящиеся целиком во власти рутины и предрассудков.

11. Из этого вытекает высказанный Сен-Симоном логический вывод, что нужно перевернуть перевернутый вверх ногами мир и все поставить на место.

12. Сен-Симон. Избранные сочинения. Т. I. М., Изд-во АН СССР, 1948, с. 428 - 434.

Цитируется по изд.: Дюкло Жак. Во что я верю. М., 1980., с. 117-125.