Меморандум д-ра Оберфорена.
Меморандум д-ра Оберфорена
В такой обстановке национал-социалисты вступали в предвыборную кампанию. Д-р Геббельс, самый изобретательный среди национал-социалистических главарей, отлично предвидел, какой оборот грозили принять события. В его голове впервые созрел план большой аферы, которая сразу должна была изменить положение национал-социалистов. Существуют документальные данные относительно этого плана, его возникновения и осуществления.
После выборов 5 марта 1933 г., когда национал-социалисты стали у националистов отбирать одну за другой их позиции, националистский депутат д-р Оберфорен пытался организовать борьбу националистов и Стального шлема против Гитлера. Будучи доверенным лицом Гутенберга, он был хорошо осведомлен о всех происшествиях в кабинете. То, что ему было известно о приготовлениях к пожару в рейхстаге, он изложил в меморандуме, который разослал своим друзьям.
Этот меморандум д-ра Оберфорена попал контрабандным путем за границу. Отдельные главы были обнародованы в английских, французских и швейцарских газетах без указания автора, анонимно.
Через несколько дней один националистский депутат, впоследствии перешедший к национал-социалистам, сплавил меморандум Оберфорена в руки «стайной государственной полиции». С этого дня началась травля автора меморандума. 7 мая д-р Оберфорен найден был мертвым в своей квартире. Полицейский рапорт уверял, что Оберфорен покончил самоубийством. В официальном сообщении особенно подчеркивалось, что в квартире Оберфорена не было найдено никаких документов. В действительности же Оберфорен был убит национал-социалистами, причем убийцы похитили все бумаги, компрометирующие правительство Гитлера.
В начале меморандума Оберфорен рассказывает, что обыски неодно-
[ 70 ]
ратно производившиеся s доме имени Карла Либкнехта по приказу президента берлинской полиции Мельхера, остались безрезультатными. Затем в меморандуме описывается, как у национал-социалистов возник план пожара рейхстага.
«Д-р Геббельс, свободный от каких-либо моральных соображений и угрызений совести, сочинил план, который не только должен был сломить сопротивление националистов требованиям национал-социалистов о ликвидации агитации социал-демократов и коммунистов, но в случае полной удачи повел бы также к запрету коммунистической партии.
«Геббельс считал необходимым, чтобы в доме имени Карла Либкнехта был найден материал, доказывающий преступные намерения коммунистов. Из этого материала должно было явствовать, что со дня на день может произойти коммунистическое восстание и что поэтому опасно терять время. Так как полиция Мельхера снова ничего не нашла в доме имени Карла Либкнехта, то надо было назначить другого президента берлинской полиции, на сей раз национал-социалиста. С большой неохотой фон Папен согласился на уход своего ставленника Мельхера из полицей-президиума. Предложение национал-социалистической партии назначить на его место графа Хельдорфа, руководителя берлинских штурмовых отрядов, было отклонено. В конце концов сошлись на более умеренном—адмирале фон Левецове, который правда принадлежит к национал-социалистической партии, но все еще сохранил связь с кругами националистов. Подбросить нужный материал в дом имени Карла Либкнехта, который к тому же пустовал тогда, было конечно пустяковым делом. Полиция имела все планы дома и знала следовательно расположение его подвалов.
«Геббельс с самого начала понимал также, что необходимо придать достоверность подброшенным сфальсифицированным им материалам, что для этого необходимо инсценировать хотя бы подобие какого-нибудь активного выступления коммунистов и подчеркнуть таким образом серьезный характер захваченных документов. Поэтому были приняты соответствующие меры.
«24 февраля полиция проникла в дом имени Карла Либкнехта, уже неделями пустующий, произвела обыск и опечатала дом. В тот же день в газетах появилось официальное сообщение, что при обыске найдено множество документов, уличающих коммунистическую партию в государственной измене.
«26 февраля агентство Конти, правительственное информационное бюро, опубликовало с большими подробностями результаты обыска. Нет смысла повторять здесь это сообщение во всех его деталях. Пинкертоновский стиль его бросался в глаза даже неподготовленному читателю. Много говорилось здесь о тайных ходах, секретных затворах, подземных сводах и каналах, катакомбах и тому подобном. Вся эта пинкертоновщина не могла не производить самого смехотворного впечатления. В самом деле нужна большая фантазия, чтобы говорить о погребах типичного новейшего дома для учреждений и контор, как о «подземельях», «подземных сводах» и «катакомбах»! Читателю должно было броситься в глаза, что в якобы
[ 71 ]
столь старательно законспирированных кладовых этих погребов полицией найдены были сотни центнеров инструкций по проведению предстоящей революции. Особенно комично звучало утверждение, что эти документы показали, что «коммунистическая партия и ее организации живут двойной жизнью и наряду с легальным существованием ведут нелегальное существование в подполье.
«В тот же день, 26 февраля, после полудня адмирал фон Левецов, начальник берлинской полиции, сделал комиссару—министру внутренних дел Герингу доклад о найденных в доме имени Карла Либкнехта материалах.
«В связи с результатами обыска имели место горячие споры и пререкания внутри правительства. Папен, Гугенберг и Зельдте обрушились на Геринга с самыми резкими нападками, упрекая его в том, что он прибегает к таким жульническим приемам. Они указывали на то, что найденные якобы документы подделаны так неумело, что их ни в коем случае нельзя предать гласности. Они говорили, что надо было действовать более умело, примерно в таком роде, как в свое время поступили английские консерваторы при подделке письма Зиновьева. Нападали на переданное бюро Конти неуклюже тривиальное описание дома имени Карла Либкнехта. Министры, принадлежавшие к партии националистов и к Стальному шлему, подчеркивают: ни один человек не поверит, что коммунисты выбрали для своей нелегальной квартиры как раз дом Карла Либкнехта. Если уже прибегать к подлогу, то надо было — к этому сводилась их критика —действовать умнее и открыть эту нелегальную квартиру коммунистов в какой-либо другой части города.
«Однако, когда все дело было предано гласности, националистам не оставалось ничего другого, как согласиться на дальнейшее обострение правительственных мероприятий против коммунистов на основании якобы найденных материалов. Ведь они вовсе не намерены были щадить коммунистов, и порицали лишь неуклюжий подход к делу. Впрочем, кроме того они были заинтересованы в том, чтобы коммунисты непременно участвовали в выборах. Надо было воспрепятствовать тому, чтобы национал-социалисты могли, устранив коммунистическую партию, получить абсолютное большинство в рейхстаге».
[ 72 ]