ФИХТЕ

Иоганн Готлиб Фихте (1762—-1814) — выдающийся представитель немецкого классического идеализма. Жизнь и научная деятельность Фихте проникнуты пафосом борьбы и прогрессивных стремлений. Он был глубок в философии, смел в вопросах политики и религии, бесстрашен и резок

[72]

в борьбе с реакционерами. Фихте первого периода своего философского развития  1 был страстным борцом за торжество буржуазного демократизма, за расцвет науки и культуры. Он приветствовал победу буржуазной революции во Франции, пытаясь извлечь из этой победы уроки, которые были так необходимы немецкому народу. По словам Маркса, он выступал «интеллектуальным героем морали», смотревшим на общество и государство «человеческими глазами» и выводившим «его законы из разума и опыта, а не из теологии». Отмечая это, Маркс сравнивает автора «Наукоучения» с Коперником, мало смущавшимся тем, что «Иисус Навин велел остановиться солнцу в Гедеоне и луне — в долине Аялонской»  2.

Каковы же идеи, развитые Фихте в его сочинениях и вызвавшие горячие споры в философских кругах Германии той поры?

Фихте начинает с требования строго отличать предметы природы от мышления человека. Он предлагает отличать и противопоставлять реальное событие, явление природы предмету воображаемому, существующему лишь в сознании человека.

Далее он указывает, что сознание человека может быть занято как предметом, находящимся перед глазами человека, так и событием, уже исчезнувшим из непосредственного созерцания человека, воспринимавшимся когда-то в прошлом. Но так как и при наблюдении реального события, предмета и при воспоминании о прошлом у человека одинаково проходит часть времени, исчезает часть жизни, то Фихте и считает возможным оба явления — действительно существующее и воображаемое — объявить одинаково реальными. Однако на каком же основании можно сказать, что предмет, например дом, и мысль человека об этом предмете — одно и то же? Фихте, проводя такой взгляд, исходит из своего понимания действительности, предметов, окружающих человека. Он рассуждает так: воспринимая предмет или задумавшись о прошедшем, человек забывает себя. Самозабвение — особенность человека, переживающего связь с действительным. Отсюда определение действительности: то, что отрывает тебя от самого себя, и есть действительно происходящее и на-

---------

1. – примерно до 1801 г.
2. Маркс и Энгельс, Соч., т. I, стр. 207.

[73]

полняющее данный момент твоей жизни. Это, по мнению Фихте, начало и подлинный фокус всей философии и жизни.

Фихте рассуждает далее так, как рассуждает любой субъективный идеалист: воспринимая в своем сознании окружающую человека действительность, человек устанавливает зависимость этой действительности от его индивидуального сознания. Возможность такой зависимости реальных событий, предметов, явлений от духовной жизни человека, субъекта Фихте распространяет даже и на ту действительность, в отношениях с которой человек не находится, которую он не воспринимает. Исходя из такой совершенно необоснованной, глубоко ошибочной предпосылки, философ все развитие внешнего мира рассматривает, как возможность его осознания, восприятия человеком. Окружающий человека мир существует, по Фихте, только в связи с жизнью субъекта, человека.

Продолжая аргументацию в пользу главной идеи своей философии, Фихте приводит пример с часовым механизмом. Возможность составить себе представление о всем механизме часов по отдельной его части он отождествляет с таким же процессом в области сознания, считая, что по отдельному состоянию или проявлению сознания, по отдельной мысли, идее можно восстановить всю совокупность идей, частью которых является исследуемое им состояние сознания. Задачей философии или, как он ее называет, науко-учения и должно быть отыскание всего многообразия, всего богатства сознания при условии, когда человеку известны только отдельные идеи, отдельные состояния сознания. Умственное обозрение и логическая последовательность, опираясь на то, что уже известно человеку, выведут все остальное содержание идей, сознания. Так, Фихте предлагает читателю сконструировать в уме геометрическую фигуру и найти зависимость между ее частями, например, между двумя известными сторонами треугольника и углом, заключенным между ними, и третьей, неизвестной стороной треугольника. Наблюдая обязательность определенной зависимости и связи в геометрических фигурах, философ пытается найти столь же необходимую и всеобщую связь между различными сторонами сознания человека.

Собственно, наукоучением и должна быть, по мнению Фихте, операция выведения всей системы знаний из отдельных, уже известных человеку идей. Наукоучение

[74]

должно начать, по Фихте, с наиболее простых и характерных определений самосознания и двигаться вперед, присоединяя к каждому предыдущему звену цепи сознания новое звено. В результате достигается замкнутое в самом себе, совершенное и полное самосознание.

К чему же сводятся эти исходные основоположения, опираясь на которые или развивая которые можно воссоздать, по мнению Фихте, всю систему самосознания? Они, эти основоположения, немногочисленны, если правильно понять предмет его философии — наукоучение, как сознание о сознании. Предметом обсуждения выступает реальное, мыслящее «я», как факт бытия и сознания. Важно то, что «я» — это не мертвое, абстрактное бытие, но живое, активное, высшим проявлением жизненности которого является деятельность в области мышления. В «я», по учению Фихте, прежде всего различается отношение субъекта к самому себе в процессе мышления. Человек мыслит о самом себе и рассматривает свое мышление, как самосознание.

Фихте выводит все основоположения своей науки из «я». Сознавая себя, «я» сознает, что оно есть или, говоря словами Фихте, полагает себя. Но совпадение, тождественность сознающего человека, субъекта с самим собой одновременно выступает и как отделение человека от того, что не относится к его внутреннему, моральному состоянию. Отделение, отграничение сознания от всего ему чуждого, по Фихте, и должно сделать это сознание вполне свободным, независимым. Результатом этого рассуждения Фихте оказалось появление особой категории, названной Фихте «не-я», категории, которая должна еще более увеличить самодовлеющий, свободный характер сознания человека и совпадение этого сознания, этого «я», с абсолютным разумом человека вообще. Читатель может подумать, что раз Фихте признает, с одной стороны, человека, его сознание и называет его «я» и, с другой стороны, образует категорию, названную им «не-я», то эти два понятия уже не могут быть одним и тем же, полностью совпадать. Однако это предположение глубоко ошибочно. «Не-я», по Фихте, не является выходом за пределы индивидуального сознания человека, оно, по замыслу философа, должно лишь оттенить различные стороны и отношения в пределах того же самого сознания отдельного человека. Но если оба основоположения «я» и «не-я» обнаруживают как бы раз-

[75]

личные состояния сознания, то, сравнивая их, Фихте видит, как одно из них уже просто своим наличием ограничивает другое, хотя оба вместе они составляют действующее сознание. Третье положение фиксирует противоречие «я» и «не-я» в сознании. Вся дальнейшая система усложняющихся категорий, тезисов, антитезисов, синтезов выводится из трех указанных решающих основоположений.

Фихте считал все эти соображения своим величайшим открытием. С точки зрения Фихте, многие мыслители и в прошлом были «на волосок» от этих «истин», но случайно их не открыли. Автор же «Наукоучения» это открытие осуществил, сделавшись, по его собственным словам, «изобретателем системы» и «наукоучителем человечества», давшим последнему «окончательную систему» интеллектуального созерцания.

Таковы кратко идеи Фихте, развитые им в основных его сочинениях.

В изложенных взглядах Фихте резко выделяются две мысли: во-первых, стремление философа уничтожить непоследовательность учения Канта, преодолеть его колебания в сторону материализма, сделать крайне субъективно-идеалистические выводы, растворить весь мир в сознании человека, во-вторых, стремление представить индивидуальное сознание, мышление, как находящееся в непрестанном восходящем диалектическом развитии ко все более сложным формам мысли, развитии, совершающемся через борьбу понятий, через противоречие уже достигнутых форм сознания с только еще нарождающимися, более высокими формами, через разрешение этих противоречий сознания.

Фихте определял свою философию — наукоучение, как вполне естественную, положительную историю человеческого духа. Он придавал большое значение истории познания и истории культуры для создания совершенной, истинной философии. В учении об историческом восходящем развитии человеческой мысли, о ее движении ко все более сложным формам через преодоление противоречий — большая научная заслуга Фихте, как выдающегося диалектика-идеалиста. Маркс и Энгельс видели в учении Фихте гораздо более богатое явление философского развития, чем все прежние виды субъективного идеализма. Огромная роль, по Фихте,

[76]

интеллектуальной энергии, его учение об активности сознания человека, точка зрения диалектического развития от полагания «я» до обнаружения всего богатства самосознания и, наконец, связь философского учения Фихте с его политическим радикализмом — все это не могло не привлечь к себе пристального внимания основоположников марксизма. Этим объясняется, почему Ленин, критикуя всю линию субъективного идеализма, от английского епископа Беркли и Фихте до Маха и Богданова, прекрасно видел и отмечал не только общее всех разновидностей идеализма, но и различную роль субъективных идеалистов—Беркли и Фихте в истории философии. Если английский субъективный идеалист епископ Беркли был реакционером во всех отношениях и принцип его субъективного идеализма — «быть — значит быть в восприятии» был направлен своим острием против развития положительного знания и материализма, то Фихте идеализировал царство буржуазии на земле в период, когда она еще только стремилась к экономическому, политическому и идейному господству в Германии. Отсюда все различие. Фихте выступает за свободу, Беркли — за запрещение свободной деятельности; Фихте — за активность, действенность философии, Беркли — за компромисс буржуазного мировоззрения с феодальным; у Фихте преобладает пафос борьбы, у Беркли — соглашение и эклектизм. Из всех субъективных идеалистов только Фихте смог заявить:

«Я смело поднимаю кверху голову, к грозным скалистым горам и к бушующему водопаду и к гремящим, плавающим в огненном море облакам и говорю: я вечен, я противоборствую вашей мощи. Падите все на меня, и ты, земля, и ты, небо, смешайтесь в диком смятении, и вы, все стихии, пенитесь и бушуйте и сотрите в дикой борьбе последнюю солнечную пылинку тела, которое я называю моим, — одна моя воля со своим твердым планом должна мужественно и холодно носиться над развалинами мира, так как я принял мое назначение, и оно прочнее, чем вы, оно вечно, и я вечен, как оно» 1.

Несомненно, что обоснование философии, как науки, с которой, по мнению Фихте, можно и не соглашаться, но которую по крайней мере следует изучать, чтобы иметь

------

1. Фихте. О назначении ученого, стр. 99, 1935 г.

[77]

о ней суждение, требование единого принципа, с позиций которого должно быть построено все мировоззрение, составляет, несмотря на все глубочайшие пороки системы Фихте, его заслугу. И хотя, пишет Гегель, «над этим издевались, но философия нуждается в том, чтобы содержать в себе единую живую идею».

Огромная вера в волю субъекта, в активность и действенность «я» была характерной чертой мировоззрения Фихте.

Если материалистическая философия до работ Маркса и Энгельса носила созерцательный характер, то в учении диалектиков-идеалистов была, по словам Маркса, развита деятельная сторона, хотя и в крайне абстрактном виде, ибо идеалистическая философия не признает действительной, практической деятельности человека. Одним из таких выдающихся философов, развивших в абстрактном, отвлеченном виде деятельную сторону в философии, был Иоганн Готлиб Фихте.

Принцип активности и свободной личности, требование свободы философского самосознания и научной деятельности — вот что характерно для Фихте. Но было бы ошибочным считать, будто этот принцип активности, действенности философии Фихте есть принцип практической активности и действительной жизненной действенности. Все виды деятельности для Фихте сводились главным образом к теоретической деятельности. Свобода личности отождествлялась им со свободой самосознания. Принцип деятельности понимался им, как принцип философской борьбы и волевой активности. Следовательно, здесь Фихте остался верен своему исходному идеалистическому принципу, с точки зрения которого самосознание стоит выше всякой действительности.

В области познания истины и раскрытия задач философии Фихте ратовал за полное и глубокое познание истины всем человечеством. Знание это требовалось для осуществления задач нравственного воспитания человечества, для его культурного подъема. «Я—жрец истины, —заявлял он, — я служу ей, я обязался сделать для нее все — и дерзать, и страдать» 1

Философия Фихте выражала попытку подвергнуть сокрушительной критике реакционную прусскую идеологию и политическую жизнь того времени. Фихте

-------

1. Фихте. О назначении ученого, стр. 114.

[78]

боролся с реакцией, возмущался общественной несправедливостью, старался теоретически доказать несостоятельность, несправедливость сословных привилегий.

Фихте высмеивал пассивную, созерцательную философию, представители которой не предпринимают в практической области никаких действий, но только жалуются на человеческое падение, сами, однако, пальцем не ударяя, чтобы ослабить это падение. «Действовать! действовать! — вот для чего мы существуем... Будемте радоваться тому, что мы чувствуем в себе силы и что наша задача бесконечна!» 1

Однако философия Фихте, несмотря на ее крупнейшее значение, страдала глубокой ограниченностью, внутренними противоречиями. Она строилась на порочном идеалистическом фундаменте.

Уже в понимании предмета и задач философии можно обнаружить глубокое противоречие философской системы Фихте. Он пытается соединить научность, безусловную логическую стройность, последовательность системы и радикализм политических убеждений с крайним философским субъективизмом и провозглашением своей системы абсолютной истиной, наконец-то достигнутой человечеством.

Противоречие, непоследовательность, слабость философской системы Фихте особенно обнаруживаются там, где он обосновывает центральный вопрос всего своего мировоззрения, — вопрос об особенностях, свойствах и активности «я».

Фихте сам признает, что большинство философов считает учение с «я» в центре бесконечно забавным и в лучшем случае «психологическим обманом». Но все они, по его мнению, глубоко заблуждались, ибо брали обыденного, эмпирического субъекта, выдавая его за субъекта разумного, философского. Наукоучение же имеет дело с «чистым» субъектом, с «созерцанием в его высшем отвлечении», поэтому «я» в этом случае должно совпадать с разумом вообще.

Оно, пишет Фихте, «не что иное, как тождество сознающего и сознаваемого, и до этого отвлечения можно возвыситься лишь посредством абстракции от всего остального в личности»  2.

------------

1. Фихте. О назначении ученого, стр. 132.
2. Фихте. Ясное, как солнце, сообщение, стр. 61, 1937 г.

[79]

В фихтевском понимании «я» должно быть отмечено несколько положений: 1) оно имеет всеобщий характер и не совпадает с индивидуальным, эмпирическим «я»; 2) оно деятельно, активно; 3) заключает в себе единство субъекта и объекта в акте мышления; 4) через критическую деятельность «я» порождается все богатство системы философских идей. «Я» — начало, содержание и конец всякой философии. Оно — единственная реальность. Опираясь на указанные особенности «я», Фихте рассматривал процесс обогащения сознания, как процесс порождения всей системы знания из исходных основоположений наукоучения, путем диалектического развития сознания.

Но смелый замысел Фихте вывести весь мир из сознания отдельного человека, из «я» потерпел жестокое крушение с самого начала, с первых попыток осуществить его.

Уже в 1801 г. Гегель в первом выпуске своей работы «Различие между системами философии Фихте и Шеллинга» не мог согласиться с чудовищным возвеличением «я», с противоестественной субъективизацией мира со стороны Фихте. А через несколько лет, развивая критику субъективно-идеалистического принципа в философии в пользу объективно-идеалистического, Гегель, хотя и соглашается, что «в «я» заключено многообразное внутреннее и внешнее содержание», хотя и считает, что «человек есть целый мир представлений, погребенных в ночи «я» 1 , однако признает, что эта «плавильная печь», пожирающая безграничное многообразие и сводящая его к единству, страдает неизлечимой болезнью. Человек, который попытался бы всерьез принять фпхтевское «я» за все содержание мира, умер бы духовно и телесно с голоду. Другими словами: сами идеалисты покидали Фихте, как только знакомились с характером его философского «я». «Слишком уж бросались в глаза его полнейшая бездуховность, деревянность и (чтобы сказать настоящее слово) нелепость, чтобы можно было остановиться на нем» 2,— писал Гегель. Однако как ни остроумна была критика фихтевского «я» со стороны Гегеля, она велась с позиций идеализма, почему и не могла быть подлинно научной и плодотворной. Научную критику можно было дать только с точки зрения единственно до конца револю-

-------

1. Гегель. Соч., т. I, стр. 54.
2. Гегель. Соч., т. XI, стр. 481.

[80]

ционной философии — диалектического материализма. Именно такую критику фихтевского «я» дали классики марксизма-ленинизма.

Уже Маркс заметил, что человек не начинает познания природы, изучения особенностей своего собственного сознания с «я». Он «...родится без зеркала в руках и не в качестве фихтеанского философа: «Я есмь я» 1 Человек — сам продукт общества и проявляет себя таковым не в процессе особого творческого акта самосознания, но в практической деятельности. В процессе этой деятельности он познает и самого себя, как отдельную личность. Вот почему «начать философию с «Я» нельзя, — замечает Ленин. — Нет «объективного движения»2 .

Беспочвенность и чистую умозрительность сознания человека, «я», Фихте пытался уничтожить тем, что заявил об объединении «я» с «не-я», субъекта с объектом. Но после сложной системы доказательств этого единства оказалось, что «не-я» у Фихте также лежит в области сознания. Оно — определенное состояние сознания, а именно мыслимое сознание. Недаром реальный внешний мир — природу Фихте рассматривал, как препятствие, возникающее в деятельности субъекта и в свою очередь поощряющее эту деятельность. Людей же, ставящих на первое место вещи, реальные тела, он называл догматиками, «не поднявшимися до полного понимания своей свободы и абсолютной самостоятельности». Он называл их не иначе, как рабами вещей, а сами вещи объявлял «полнейшими химерами».

Пытаясь преодолеть беспочвенность абстрактного «я» и ненаучность дуализма «я» и «не-я» включением объекта в субъект, Фихте повторил здесь уже затасканный сотнями идеалистов прием борьбы идеализма с материализмом, выражающийся в создании якобы третьей философской линии, возвышающейся и над материализмом и над идеализмом. Ленин писал по этому поводу, что не только Фихте, но все субъективные идеалисты стремились уничтожить противоположность субъекта и объекта, дабы придать видимость научности своему мировоззрению.

«Фихте тоже воображает, — пишет Ленин, — будто он «неразрывно» связал «я» и «среду», сознание и вещь,

------

1. Маркс, Капитал., т. I, стр. 15.
2. Ленин, Философские тетради, стр. 108.

[81]

будто он «решил» вопрос ссылкой на то, что человек не может выскочить из самого себя. Иными словами, повторен довод Беркли: я ощущаю только свои ощущения, я не имею права предполагать «объекты сами по себе» вне моего ощущения. Различные способы выражений Беркли в 1710 году, Фихте в 1801, Авенариуса в 1892—4 г.г. нисколько не меняют существа дела, т.-е. основной философской линии субъективного идеализма»  1.

Фихте хотя и указал на противоречие между сознанием и внешним миром, но пытался разрешить его в пределах сознания, в пределах «я», целиком оставшись на почве субъективного идеализма. «Я» в философии Фихте не только начало, но и деятельный источник всего богатства мира, как бы покоящаяся основа, устойчивая почва. Но такого рода учение «и есть идеализм, ибо психическое, т.-е. сознание, представление, ощущение и т. п.. берется 8а непосредственное, а физическое выводится из него, подставляется под него», — писал Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме». И раскрывая то общее, что свойственно всем представителям всякого идеализма, Ленин заключает:

«Мир есть «не-Я», созданное нашим Я, — говорил Фихте. Мир есть абсолютная идея, — говорил Гегель. Мир есть воля, — говорил Шопенгауэр. Мир есть понятие и представление, — говорит имманент Ремке. Бытие есть сознание,— говорит имманент Шуппе. Физическое есть подстановка психического, — говорит Богданов. Надо быть слепым, чтобы не видеть одинаковой идеалистической сути в различных словесных нарядах»  2.

В вопросе о «примысливании» природы к субъекту речь идет о наиболее мистической части философского учения Фихте, которая самим мыслителем «обосновывалась» исключительно разными софизмами. Здесь «метафизически перевернутый дух в его оторванности от природы»  3 выступает наиболее ярко. Разоблачая антинаучные измышления махистов, воспроизводивших теорию «примысливания», Ленин писал: «софистика этой теории так очевидна, что неловко разбирать ее. Если мы «примыслим» себя, то наше присутствие будет воображаемое,

--------

1. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 40-41.
2. Там же, стр. 154.
3. Маркс и Энгельс, Соч., т. III, стр. 168.

[82]

 а существование земли до человека есть действительное. На деле быть зрителем раскаленного, к примеру скажем, состояния земли человек не мог, и «мыслить» его присутствие при этом есть обскурантизм... » 1

Если до 1801 г. Фихте пропагандирует принципы активности субъекта, стремление к свободной организации индивидуумов в обществе, свободу пропаганды философских теорий, обосновывает большую роль культуры в общем прогрессе общества, то после 1801 г. начинается иной период в его развитии, когда получают преобладание мистические черты его диалектики, поповщина, идет разработка целой религиозно-нравственной системы. И даже Гегель, во многом чувствовавший идейное родство с Фихте, обращает внимание на бессодержательность «я» в сочинениях, написанных Фихте после 1801 г.

«В своих позднейших философских произведениях, не имеющих философского интереса, — пишет Гегель, — Фихте поэтому оперировал словами «вера», «надежда», «любовь», «религия»...»  2

Уже в сочинении «О сущности ученого» (1806 г.) провозглашается существующим не конечное «я», а только божественная идея. Все, что человек делает собственными силами, признается ничтожным, ибо нет другого бытия, кроме бытия бога. Таковы эти, по выражению Гегеля, страстные, поэтические и пророческие тенденции в уродливых побегах фихтевской философии...

Пройдя к этому времени пору бурного увлечения отвлеченным «я», но еще не потеряв желания бороться за демократическую свободу человека, исчерпав все возможности дальнейшего возвышения абстрактного самосознания человека, философ обращается к эмпирическому «я». «Опыт», «здравый рассудок», «наблюдения», «факты» — все, что еще так недавно было совершенно чуждо этому блестящему противнику Канта, теперь глубоко интересует его. Но это была лишь новая попытка усилить аргументацию в пользу творческой силы субъекта и активности его самосознания. И хотя Фихте не решается здесь признать свою философию «философией жизни» или «живого опыта», он не прочь признать за наукоучением ту заслугу, будто оно «дает полную картину опыта».

-------

1. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 46-47.
2. Гегель. Соч., т. XI, стр. 481.

 [83]

Что же представляет собой «опыт», введенный Фихте в систему субъективного идеализма, дабы придать ей видимость реалистической науки? «Опыт», по учению Фихте, есть факт сознания. Человек исходит из этого опыта и имеет его своей целью. Под опытом понимается целая «система представлений» в их необходимости. Опыт, как явление сознания, выступает средством познания.

Все это, быть может, звучало для Германии той поры и ново, но было от начала до конца неверно. Ленин показал, что с таким толкованием «опыта» согласны все идеалисты. В «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин, приведя цитату из «Ясного, как солнце, сообщения» Фихте, пытавшегося подправить свою систему идеалистическим «реализмом», показал-внутреннюю связь между пониманием «опыта», «координации» «я» и «среды», «реализма» Фихте и взглядами современных махистов. Ленин писал по поводу приведенной им цитаты из сочинения Фихте:

«Вот вам вся суть эмпириокритической принципиальной координации, новейшей защиты «наивного реализма» новейшим позитивизмом! Идея, «неразрывной» координации изложена здесь с полной ясностью и именно с той точки зрения, будто это — настоящая защита обычного человеческого взгляда, не искаженного мудрствованиями «философов по профессии». А" между тем, приведенный разговор взят из сочинения, вышедшего в 1801 году и написанного классическим представителем субъективного идеализма — Иоганном Готтлибом Фихте» 1.

На эти наиболее мистические черты философии Фихте, затемняющие существо, борьбы двух основных направлений в философии, и пытались опереться махисты и имманенты всевозможного толка. Авенариус, по словам Ленина, повторил довод Фихте и подменил действительный мир миром воображаемым, имманенты провозгласили реакционный лозунг «назад к Фихте и к Беркли».

Для полного разоблачения современных мистиков-идеалистов Ленин обращается к их идейным источникам и показывает, что только при помощи софизма «самого дешевенького свойства» можно признать индивидуальный, к тому же лишь идеологический опыт за мирообра-

-------

1. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 40.

 [84]

дующий фактор. Наоборот, для «всякого здорового человека, не побывавшего в сумасшедшем доме или в науке у философов-идеалистов», опыт создает «убеждение в том, что вещи, мир, среда существуют независимо от нас» 1 Устранение противоположности между материализмом и идеализмом посредством введения понятия «опыт» оказалось, по словам Ленина, мифом.

Оценивая философское учение Фихте, следует сказать, что, несмотря на всю порочность основных положений философии Фихте, он своим учением о диалектическом развитии сознания, своей борьбой за победу прогрессивного в политической жизни, за политическую и философскую активность содействовал дальнейшему развитию не только немецкой, но и мировой культуры. Фихте не терпел пассивности, вытекающей из покорности, бичевал философских мертвецов, своим удушливым зловонием и скудностью мысли заражавших общество.

Люди, защищающие общественную несправедливость, преимущества одного сословия перед другим, превращают человека из свободного гражданина в орудие общества, из сотрудника для выполнения великого плана преобразования общественной культуры в человека, подвергающегося принуждению, писал Фихте. Они превращают человека в «страдающий инструмент общества».

Фихте резко выступал против прусского абсолютизма; его критика немецкой действительности была, по преимуществу, абстрактной критикой. Он боролся против деления государства на сословия и против сословных привилегий, считая, что эти привилегии не вытекают из естественных прав свободной личности в государстве. Фихте воевал против стеснений и всяческих ограничений свободы личности. Он был видным борцом немецкой буржуазии за объединение политически и экономически раздробленной Германии.

Для того времени эта борьба Фихте имела, несомненно, прогрессивный характер. Недаром господствующие классы Германии конца XVIII столетия протестовали против научной и философской деятельности Фихте и поставили Фихте-ученого в совершенно невыносимые условия для творческой, научной и философской деятельности.

--------

1. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм, стр. 41.

[85]

Значение Фихте, как ученого, философа, радикального политического мыслителя, всегда отмечалось классиками марксизма-ленинизма. Его философская система содержала положительную идею диалектического развития сознания человека. Эта диалектика носила еще целиком субъективно-идеалистический, ограниченный характер, однако без философии Фихте не смогла бы возникнуть философия Гегеля.

Многие философствующие «теоретики» социал-демократии (Макс Адлер, Форлендер и др.) на основании десятка цитат, специально подобранных из разных сочинений Фихте, пытались представить его в области общественных воззрений утопическим социалистом. Этот взгляд не имеет под собой абсолютно никакой почвы. Фихте был радикально настроенным буржуазным демократом.

Только классики марксизма-ленинизма дали единственно правильную оценку роли Фихте в развитии немецкой и мировой культуры.

[86]

Фрагмент кн.: Александров Г. Философские предшественники марксизма. Политиздат при ЦК ВКП(б), 1940.  С. 72-86.