Протокол допроса члена ОУН Куца А.И. (Сарамага П.Т.) 28-30 апреля 1941 г.

Протокол допроса члена ОУН Куца А.И. (Сарамага П.Т.) 28-30 апреля 1941 г.

Протокол допроса члена ОУН Куца А.И. (Сарамага П.Т.)

28-30 апреля 1941 г.

КУЦ Александр Иванович, он же САРАМАГА Петр Тимкович, 1913 г.р., уроженец г. Луцка Волынской области УССР, со средним образованием, из крестьян.

Вопрос: Задержание вас на границе при нелегальном переходе с германской стороны на советскую территорию с двумя боевыми гранатами и револьвером свидетельствует о том, что вы прибыли в СССР со специальными заданиями. Признаете вы это?

Ответ: Признаю, что мой переход на территорию Советского Союза связан с выполнением специальных заданий, которые я получил от зарубежного центра контрреволюционной организации украинских националистов — ОУН.

Руководители ОУН во главе с полковником Андреем МЕЛЬНИКОМ, направляя в Советский Союз, снабдили меня оружием и дали указание в случае провала — не сдаваться живым.

Вопрос: Когда вы эмигрировали за границу?

Ответ: В октябре 1939 г.

Вопрос: Приходилось ли вам после этого бывать в СССР?

Ответ: Нет. После октября 1939 г. в СССР я прибыл впервые.

Вопрос: При аресте у вас был обнаружен советский паспорт на имя САРАМАГА Петра Тимковича, 1909 г.р., уроженца Любачевского района, выданный Управлением милиции Любачевского района Львовской области 20 июля 1940 г. Каким образом вам удалось получить советский паспорт в бытность вашу за границей?

Ответ: Я должен признать, что отобранный у меня паспорт на имя Сарамага Петра Тимковича является фиктивным и специально изготовлен организацией в связи с моей переброской на советскую территорию.

Вопрос: Очевидно, Сарамага не является вашей настоящей фамилией?

Ответ: Да, это так. Действительная моя фамилия Куц Александр Иванович, родился в 1913 г. в г. Луцке, где и до настоящего времени проживают мои родные: отец - *Куц Иван Владимирович* I, занимается огородничеством и проживает по ул. Кумовской, д. 16. Там же проживает моя мать — *Куц Ульяна Васильевна* и сестра — *Любовь Ивановна*.

Вопрос: Имели ли вы какие-либо другие фамилии, кроме Сарамага и Куц?

Ответ: В процессе работы в организации я носил следующие вымышленные фамилии и псевдонимы: «Роман Краевский», «Еган Шлисель», «Роман Бук», «Мурашка», «Степан», «Термит», «Гайдамака» и последнее время «Сирка».

Вопрос: Покажите, к какому периоду относится ваше вовлечение в организацию украинских националистов?

Ответ: Впервые к украинской националистической организации УВО («Украинская войсковая организация») я примкнул в 1931 г. в г. Луцке, будучи гимназистом Луцкой украинской гимназии. Я уже в то время был настроен

-----

I.  Здесь и далее в документе текст, выделенный знаками «*...*», подчеркнут фиолетовыми чернилами.

[262]

по-боевому и склонялся к участию в террористических действиях против лиц, которых считал врагами украинского народа в быв. Польше.

О моих националистических настроениях и порывах к боевой деятельности хорошо был осведомлен мой приятель, также ученик Луцкой гимназии - Шаховской Николай, который и порекомендовал мне примкнуть к подпольной украинской националистической организации УВО.

Так как проводимые организацией террористические акты соответствовали моим настроениям, я дал Шаховскому свое согласие на вступление в организацию.

Вопрос: Очевидно, и на проведение практической работы?

Ответ: Не отрицаю. Изъявляя согласие примкнуть к УВО, я готов был принять деятельное участие в ее практической боевой работе.

Вопрос: В чем же она заключалась?

Ответ: В том, что я начал постепенно обрабатывать молодежь и вовлекать ее в организацию. Первоначально мною была создана группа националистически настроенной молодежи в гимназии, которую я воспитывал в духе активной борьбы с польским правительством. После создания этой группы Шаховский связал меня с руководителем Луцкой организации УВО — Рафальским, по заданию которого я приступил к созданию районной организации УВО, охватывающей населенные пункты Милуши, Боголюбы, Жидичин и Киверцы.

В течение нескольких месяцев мне удалось создать районную организацию, которая насчитывала до 50 чел. участников. Моя работа в качестве районного руководителя продолжалась до конца 1931 г.

Вопрос: Что было затем?

Ответ: В январе 1932 г. в д. *Милуши Рафальский* созвал нелегальное совещание руководителей районных организаций УВО, на котором присутствовал и я.

На этом совещании присутствовали следующие ^руководители районных организаций УВО: Скопюк Иван, Петрачук Константин, Гаврилюк Владимир, Дзюмюк Иван, Закоштуй Ананий, Рафальский Виталий, Скопюк Николай, Ковальчук Апполон, Миколайчук Степан и Шаховский Николай*.

На совещании обсуждались вопросы дальнейшей практической работы и состоялись выборы нового руководителя Луцкой окружной организации.

Совещание приняло решение о необходимости организовать выпуск нелегальной газеты и установить связь с центром УВО для получения дальнейших указаний по практической работе.

Вопрос: Где в настоящее время находятся перечисленные вами участники совещания?

Ответ: Скопюк Иван, как мне известно, является руководителем ОУН на Волыни и находится на нелегальном положении.

Петрачук Константин проживал на ст. Киверцы (в 14 км от г. Луцка); последний раз я видел его в Седлецкой тюрьме в августе 1939 г., где он находится в данное время — мне неизвестно.

Гаврилюк Владимир в 1940 г. по подложным документам выехал в числе немецких репатриантов из Советского Союза в Германию. В настоящее время он является референтом Грубешовской районной организации ОУН по организационным делам, проживает в г. Грубешове, на конспиративной] квартире ОУН (ул. Замойских, 1). Перед самым моим переходом на территорию СССР, 15 или 16 апреля 1940 г. я встречался с ним в Грубешове.

[263]

Дзюмюк Иван в начале 1940 г. нелегально перешел из СССР на территорию Германии и в данное время проживает в г. Холм. Являлся слушателем педагогических курсов в м. Криница (Карпаты).

Закоштуй Ананий также в начале 1940 г. нелегально переходил через границу из Советского Союза на германскую сторону и через несколько месяцев вернулся обратно в СССР. Он теперь, очевидно, скрывается вместе со Скопюком Иваном.

Рафальский Виталий проживал в д. Иванчицы (вблизи г. Луцка), где он находится в данное время — не знаю.

Скопюк Николай в 1939 г. был арестован органами советской власти и место его пребывания мне неизвестно.

Ковальчук Апполон, по поступившим в Краков сведениям, до последнего времени проживал в д. Боголюбы (в 5 км от г. Луцка).

Миколайчук Степан находится в Берлине. Я с ним встречался в декабре 1940 г., он работал слесарем на каком-то авиационном заводе и в то же время являлся руководителем одной из районных организаций ОУН в Берлине.

Шаховский Николай до 1939 г. проживал в с. Малин (или Малов) в 20 км от Луцка.

Вопрос: Вы показали, что на совещании обсуждался вопрос и о выборах нового руководителя окружной организации. Кого же избрало совещание?

Ответ: Руководителем Луцкой окружной организации УВО был избран я.

Вопрос: Нужно полагать, что за этим последовало и усиление вашей практической работы. Покажите об этом.

Ответ: Действительно, с момента избрания меня руководителем Луцкой окружной организации УВО я значительно активизировал свою работу по воспитанию боевиков-террористов из числа участников организации. В этих целях они обучались умению владеть оружием и способам проведения диверсионных актов.

В 1932 г. мною была создана группа из 6 боевиков, которые должны были напасть на Луцкую почту, с целью захвата оружия и средств для нужд организации.

Во второй половине 1932 г., по моему указанию, было произведено нападение на члена украинской радикальной партии Бондарчука, который отрицал террор, как метод борьбы.

С целью терроризации коммунистов из числе учащихся Луцкой гимназии, мы неоднократно организовывали также нападения на них. Вскоре произошли некоторые организационные изменения.

Вопрос: Какие?

Ответ: Во второй половине 1932 г. украинская националистическая организация была реорганизована и по-новому именовалась уже ОУН.

В этой связи и в соответствии с решениями нелегального совещания руководителей районных организаций в Луцке, я через Шаховского установил связь с эмиссаром центра ОУН на Волыни Марченко, студентом философского факультета Львовского университета.

**По предложению Марченко я выехал во Львов и, по обусловленному паролю, *связался с близкими к руководству Львовской краевой экзекутивы ОУН — Мироном Дмитрием,* Лебедем Николаем и *Грицай Дмитрием*.

После переговоров с ними мне было предложено пройти специальные курсы руководящих участников ОУН, на которых Мирон преподавал вопросы

[264]

идеологии, Лебедь — методы террористической деятельности, а Грицай — военное дело** I.

После окончания курсов я получил задание создать уездные организации ОУН в Ковельском, Луцком, Дубенском, Камень-Каширском и Гороховском уездах.

В выполнении этого задания мне активно помогали:

*Витрик* — по Ковельскому уезду; *Чигирин Михаил* — по Дубенскому и Гороховскому уездам и *Швец Кондрат* — по Камень-Каширскому уезду.

Летом 1933 г. я был вызван в г. Львов, где состоялось узкое нелегальное совещание руководства краевой экзекутивы, на котором присутствовали руководитель краевой организации ОУН Степан Бандера, его заместитель - референт по организационным вопросам Малюца и я.

Вопрос: Какие вопросы вы обсуждали?

Ответ: На совещании шла речь о подготовке и проведении в ближайшее время террористических актов против политических и государственных деятелей Польши. Бандера ориентировал меня о том, что в скором времени в Варшаве должен быть проведен террористический акт против министра внутренних дел Перацкого. Вслед за этим, как говорил мне Бандера, нам в Луцке необходимо совершить террористический акт против воеводы Юзефского II.

Возвратившись в Луцк, я начал активную подготовительную работу в этом направлении, установив лично и через Скопюка Ивана слежку за Юзефским. План был тщательно продуман. Однако за два дня до совершения акта я был арестован.

Просидев в Станиславской тюрьме примерно полгода, я за недоказанностью предъявленного мне обвинения был освобожден из-под стражи.

Вопрос: И снова выехали в Луцк?

Ответ: Нет, я заехал первоначально во Львов и связался с Бандерой и Малюцой. Они проинформировали меня о том, что террористический акт против Юзефского до сих пор не осуществлен и предложили по возвращении в Луцк выполнить это задание. После этого я выехал к месту постоянного жительства в Луцк III.

Вопрос: Что вами было конкретно предпринято во исполнение задания Бандеры и Малюцы?

Ответ: Вскоре я подобрал трех *боевиков-террористов: Силюка Степана, Никитюка Мефодия и Крупского Клима*, которых тщательно проинструктировал и поручил им осуществить убийство Юзефского. Для этой цели мне из Львова прислали четыре револьвера, четыре гранаты и одну бомбу замедленного действия.

По заданию Бандеры и Малюцы террористический акт против Юзефского мы должны были совершить тотчас же после убийства Перацкого в Варшаве IV.

14-го июня 1934 г. Перацкий был убит. Убийство же Юзефского нам осуществить не удалось, так как через день или два меня арестовали.

После 7-ми месячного пребывания в Картуз-Березовском концлагере меня доставили в Луцк, где должен был состояться суд. Из тюрьмы я установил связь

-----

I. Текст отчеркнут квадратной скобкой. На полях имеется помета карандашом «Лебедь».

II.  Абзац отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Бандер[а]».

III.  Абзац отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Бандер[а]».

IV.  Абзац отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Бандер[а]».

[265]

с находившимися на воле участниками организации Крупским и *Баховой Зинаидой*, через которых продолжал руководить подготовкой террористического акта в отношении Юзефского. Убить Юзефского не удалось, но в 1935 г. по моим указаниям были убиты: три полицейских, два секретных агента полиции и один священник, выдавший полиции двух участников ОУН.

В январе 1936 г. состоялся суд по делу о подготовке террористического акта против Юзефского, я был осужден к 9 годам тюремного заключения и направлен в Равичскую тюрьму.

Вопрос: Когда и каким образом вы снова оказались на свободе?

Ответ: Я был освобожден из тюрьмы лишь 8 или 9 сентября 1939 г., в момент военных действий между Германией и Польшей. По выходе из тюрьмы я совместно с активным участником ОУН — *Скопюком Иваном* направился в Луцк.

Через непродолжительное время г. Луцк был занят уже частями Красной Армии и я рекомендовал обращавшимся ко мне ОУНовцам временно, до выяснения обстановки, воздержаться от активных действий, а сам поступил добровольно в народную полицию и принимал активное участие в репрессировании польских полицейских.

Спустя две недели я выехал во Львов и поступил в Политехникум с намерением учиться.

Вопрос: Вы говорите, что имели намерение учиться. Между тем, как показали выше, в октябре 1939 г. нелегально перешли на занятую немцами территорию. Рассказывайте, как было на самом деле?

Ответ: Вскоре после поступления в Политехникум, один из моих приятелей *Пашевский Владимир*, прибывший из Луцка, сообщил, что участник ОУН - *Скопюк Николай*, арестован советскими властями, Скопюк Иван скрывается, и что меня также разыскивают.

Учитывая предупреждение Пашевского и опасаясь возможного ареста, я решил скрыться и перешел на германскую территорию. Вместе со мной *к границе направились украинские националисты: Лезунец, Пашевский Владимир Павлович, Бондарук Павел и Гудымчук*.

Вопрос: Кто вам организовал переправу через границу?

Ответ: Границы между Германией и СССР в тот момент еще не существовало, а демаркационная линия охранялась слабо, и это обстоятельство позволило нам специальных переправ не организовывать.

В районе с. Нетребы мы были задержаны НКВД и доставлены в Раву-Русскую. Гудымчук и Бондарук были освобождены, а я, *Лезунец* и Пашевский оставлены под арестом. Мы заранее договорились, в случае провала, выдавать себя за поляков-беженцев, пытавшихся возвратиться к себе на родину. Обманным путем нам удалось освободиться из-под ареста и в районе м. Нароль перейти на немецкую территорию.

Вопрос: Где в настоящее время находятся Гудымчук и Бондарук?

Ответ: Они остались в СССР и об их дальнейшей судьбе мне ничего неизвестно.

Вопрос: Покажите, с кем из участников ОУН за границей вы связались, и в чем выразилась ваша практическая антисоветская работа?

Ответ: После перехода границы мы направились в Варшаву. Здесь я встретился с активным участником ОУН — *Сердюком Макаром*, которого знал и ранее.

[266]

Сердюк рекомендовал мне не оставаться в Варшаве, а выехать в Краков к месту расположения ОУНовской организации. Так я и поступил.

Вопрос: Не установив никаких организационных связей в Варшаве?

Ответ: Со мной пытались связаться гетмановцы Липа и Боровец. Однако я от этого отказывался, мотивируя намерением выехать в Краков для ознакомления с обстановкой.

Вопрос: Что вами было предпринято в Кракове?

Ответ: В Кракове я раньше всего связался с секретарем так называемого украинского комитета помощи, являвшимся по существу официальным органом конрреволюционной националистической организации ОУН — *Старухом Ярославом*, а через него с руководящими участниками ОУН, с которыми договорился о совместном проведении подрывной работы против Советского Союза.

Вопрос: С кем именно из руководителей участников ОУН вы связались в Кракове?

Ответ: С *Лебедь Николаем*, начальником разведки Краковской краевой экзекутивы ОУН и его заместителем Арсеничем Николаем, ведавшим разведкой против СССР и включился в практическую работу I.

Вопрос: Чем вы конкретно занимались?

Ответ: Старух передал мне поручение руководства организации выехать на Холмщину и создать там ОУНовские организации. За две недели мне удалось создать в гг. Томашеве, Замость и Грубешове организации ОУН. Организационную работу на Холмщине я не закончил.

Вопрос: Почему?

Ответ: Потому что был отозван в Краков. Через Специального курьера Кабайда Анатолия я получил приказание* от руководства краевой экзекутивы ОУН немедленно выехать в Краков.

Вопрос: Чем была вызвана такая срочность?

Ответ: Необходимостью приступить к выполнению других более важных заданий.

**В Кракове я явился в краевую экзекутиву ОУН, где встретился с руководителем организации Степаном Бандерой, указанным выше *Николаем Лебедем*, Владимиром Тымчий — «Лопатинском», Гриневым-«Криминский», полковником *Романом Сушко — «Сыч»* и другими руководящими участниками ОУН.

Лебедь заявил, что проводимая мною организационная работа на Холмщине не является основным заданием и поэтому мне необходимо будет остаться в Кракове для выполнения других серьезных поручений.

Вопрос: В чем именно они заключались?** II

Ответ: До изложения полученных мною новых заданий от руководства Краковской краевой экзекутивы, я считал бы необходимым осветить существующую к тому времени обстановку.

Вопрос: Пожалуйста.

**Ответ: Со слов Н. Лебедь мне стало известно, что руководство ОУН в лице Степана Бандеры установило контакт с германскими разведывательными органами, в частности с Гестапо, для совместной борьбы против Советского Союза.

-------

I. Абзац отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Лебедь».

II. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Лебедь. Бандер[а]».

[267]

От Лебедя, а затем и других руководителей Краковской краевой экзекутивы ОУН я узнал также, что контакт с немцами в работе против СССР осуществляется через полковника гестапо — *Бизенца* I, ведающего делами по Украине** II.

Вопрос: Контакт — это понятие растяжимое. Покажите конкретно, в чем состояла связь контрреволюционной ОУНовской организации с германскими разведывательными органами?

Ответ: По информации Лебедя и других членов руководства Краковской краевой экзекутивы ОУН, я узнал, что контакт нашей организации с Гестапо сводится к совместной подготовке диверсионных, террористических и шпионских кадров из числа членов ОУН для использования их в борьбе против СССР III.

*Нужно указать, что к этому времени, т.е. к ноябрю 1939 г., предполагались серьезные организационные изменения, намечался раскол руководства ОУН на два лагеря.

Часть руководящих участников ОУН тяготела к полковнику Мельнику, являвшемуся в тому времени руководителем всей организации, а другая часть поддерживала Бандеру. Один из наиболее выдающихся и активных участников ОУН — Сушко был приверженцем полковника Мельника.

Вопрос: В какой зависимости находится ваша последующая работа с намечавшимся в руководстве ОУН расколом?

Ответ: Полученное мною новое задание прямо вытекало из создавшейся к тому времени обстановки. Бандера не доверял Сушко и был поэтому заинтересован в контролировании его действий.

В то же время Бандера имел намерения через своего надежного человека, по возможности, проверить мероприятия гестапо в лице полковника Бизенца. Для этой именно цели предназначался я*IV.

Вопрос: Ваш ответ неясен, говорите конкретнее.

Ответ: Полковник гестапо — Бизенц имел в Кракове свою канцелярию, работа которой сводилась к контактированию с ОУН мероприятий V направленных против Советского Союза VI.

К ноябрю 1939 г., к моменту моего приезда в Краков, полковник Бизенц поставил перед руководством ОУН вопрос о том, что ему необходим из числа членов ОУН подходящий человек на пост начальника канцелярии и его личного адъютанта.

**Бандера решил воспользоваться этим благоприятным обстоятельством для того, чтобы внедрить своего доверенного человека в Гестапо и через него контролировать как планы и намерения самого полковника Бизенца, так и близкого к нему руководящего участника другого лагеря ОУН — Сушко.

К этому, собственно, и сводился весь смысл направления меня Бандерой на работу в канцелярию полковника гестапо Бизенца** VII.

Вопрос: А в чем заключалась ваша практическая работа у полковника Бизенца?

Ответ: Бизенец, прежде всего, поручил мне установить, способствует ли Венгерское консульство полякам в переходе их через Словакию и Венгрию во

----

I. Здесь и далее в документе имеется в виду полковник А. Бизани.

II. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Лебедь. Бандер[а]».

III. Абзац отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Лебедь».

IV. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Мельник. Бандера».

V. Так в документе.

VI. См. док. Т. 2, док. № 3.188 (протокол допроса).

VII. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Бандера».

 [268]

Францию для поступления во французские легионы. Однако этого задания выполнить мне не удалось.

Спустя пару дней в канцелярию Бизенца явился майор Гестапо, фамилию которого я не знаю, и имел со мной разговор по поводу конкретной шпионской работы. Он инструктировал меня по основным методам ведения разведывательной работы.

Этот майор Гестапо спросил меня, знаю ли я *Валянского*. Я поинтересовался, является ли это фамилией или псевдонимом. Майор не дал мне четкого ответа и сказал, что об этом побеседуем в следующий раз, когда он представит мне Валянского. На следующий день или через день майор свел меня с Валянским и тогда лишь я узнал, что это псевдоним известного мне участника **ОУН инженера Врицена Евгения** I.

Одновременно с ним мне был представлен другой участник нашей организации Гладкий. Как выяснилось, оба они под руководством Гестапо занимались подбором и подготовкой кадров участников ОУН для направления их на территорию Советского Союза со шпионскими заданиями.

Вопрос: Стало быть, вас лично свели с ними также в этих целях?

Ответ: Я не отрицаю, что Врицена по кличке «Валянский» и Гладкий предлагали мне принять участие в организации либо контрразведывательной работы против СССР на территории Германии, либо помогать им в подборе необходимых кадров для засылки в Советский Союз со шпионскими заданиями.

*Более того, они даже сделали предложение мне лично пробраться в СССР со шпионским заданием. Я ответил, что руководство организации прикомандировало меня к полковнику Бизенцу с другими заданиями, и поэтому их предложение я смогу принять в том случае, если на это будет указание со стороны Бандеры.

О характере разговора, который произошел между Вриценом и Гладким со мной, я на следующий же день сообщил Лебедю, который предложил мне продолжать выполнение заданий, полученных через него от Бандеры, указав, что на днях будет решен вопрос о назначении меня комендантом ОУН г. Кракова. Однако руководство Краковской краевой экзекутивы ОУН приняло другое решение*II.

Вопрос: Чем было вызвано такое частое изменение решений в отношении вашего использования?

Ответ: Я затрудняюсь назвать действительную причину столь частых решений о моем практическом использовании и могу лишь высказать свое предположение по этому поводу.

Вопрос: Какое?

Ответ: Я пользовался довольно большим авторитетом среди участников ОУН — волынчан, которые поднимали вопрос о целесообразности создания новой организации украинских националистов, независимой от ОУН. Эту точку зрения разделял и я. Нужно полагать, что до сведения Бандеры дошли эти мои настроения и именно поэтому он решил воздержаться от использования меня на руководящей работе.

Вопрос: Бандера, как известно, сурово расправлялся со своими противниками вплоть до их физического уничтожения, а ведь вас даже не исключил из состава организации?

-------

I. Текст подчеркнут двумя чертами синими чернилами.

II.  Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Бандера».

[269]

Ответ: Нет.

Вопрос: Стало быть, ваши предположения являются неубедительными. Вы определенно не договариваете, рекомендуем рассказать правду до конца.

**Ответ: Я ничего не скрываю и рассказываю все так, как было в действительности. Конечно, Бандера имел большие права, но он даже не исключил меня из организации, опасаясь, что за этим обстоятельством может последовать бунт участников организации «волынчан», руководителем которой я считался** I.

Очевидно, по этой причине Бандера из тактических соображений решил несколько изолировать меня от организации и использовать по линии разведки.

Вопрос: Какое же вы получили задание?

Ответ: Ко мне обратился оуновец *Арсенич Николай* и сообщил, что меня немедленно вызывает к себе Лебедь. Мы вместе вышли на улицу, где уже стояла машина Гестапо, на которую я и был усажен. В машине сидело несколько человек, из числа которых я знал только **оуновцев Корейца Владимира** II и Пришляка. К двум часам ночи мы приехали в г. Закопане в гостиницу «Стамары», которая специально охранялась.

Вопрос: Чем вызывалась такая необходимость?

Ответ: Как мне стало известно впоследствии, в этой гостинице помещалась секретная школа разведчиков Гестапо, подготовлявшая кадры для шпионской работы на территории Советского Союза и контрразведывательной работы в Генерал-губернаторстве. Для зашифровки действительного назначения школы, она именовалась школой инструкторов спорта III.

Вопрос: Вы были устроены в эту школу в качестве слушателя?

*Ответ: Нет. На следующий день после моего приезда в школу Гестапо явился *Лебедь*, который заявил мне, что по поручению Гестапо он ведет активную шпионскую работу против СССР и в *разведывательной школе Гестапо именуется лейтенантом Вольным Олегом*.

Лебедь («Вольный») заявил, что мне придется работать в этой школе Гестапо. На мой вопрос, какие возлагаются на меня функции, Лебедь ответил, что я буду заниматься переводом поступающих агентурных материалов с польского и украинского языков на немецкий, собираемых слушателями этой школы, укомплектованной исключительно из членов ОУН* IV.

Вопрос: Кого из слушателей этой школы вы знаете?

Ответ: В школе было, примерно, 120 человек слушателей, причем каждый находился там под вымышленной фамилией, а впоследствии даже под номером. Поэтому большинства из них я не знаю. Известных же мне — я назову дополнительно.

Вопрос: Как долго вы работали в разведывательной школе Гестапо?

*Ответ: В разведывательную школу Гестапо я прибыл в конце декабря 1939 г. и оставался там на работе до конца февраля 1940 г. По заданию Лебедя я переводил агентурные донесения, которые в большинстве своем характеризовали польское подполье на территории, занятой немцами, и деятельность польских террористических групп.

-----

I.  Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Мельник. Бандера».

II. Текст подчеркнут фиолетовыми и синими чернилами.

III. См. также: Т. 2, док. №.3.136, 3.168, 3.180, 3.188; приложения док. № 15, 16.

IV. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Лебедь».

 [270]

Однажды Лебедь поручил мне перевести с украинского на немецкий язык документ на 8—10 листах, написанный химическим карандашом*I . По специальному предупреждению Лебедя этот документ переводился мною в исключительно секретной обстановке и перевод был передан лично ему.

Вопрос: Что это был за документ?

Ответ: Это было большое донесение исключительно о методах работы органов НКВД во Львове, Дрогобыче, Тернополе, Станиславе и Злочеве.

В этом донесении указывались способы вербовки органами НКВД агентуры и давалась характеристика руководящим работникам этих органов. Ни одной фамилии из числа перечисленных в этом донесении сотрудников НКВД я не помню, но запечатлелось у меня то, что были указаны не только их фамилии, но приметы, особенности характера, наклонности и ближайшие связи. В отношении каждого из руководящих работников этих органов НКВД было указано также, какими языками он владеет, из кого состоит его семья и особенности быта.

Вопрос: От кого поступило это донесение?

Ответ: Не знаю.

Вопрос: Вы не могли не знать, так как в документе, очевидно, была подпись автора. Не утаивайте ничего и рассказывайте все.

Ответ: Никакой подписи в этом документе не было. По содержанию документа и характеру отраженных в нем сведений я понимал, что он является сводным, составленным на основании донесений ряда агентов, имевших отношение к территории Западной Украины. Перевод этого документа, насколько мне известно со слов Лебедя, был передан в Гестапо.

Вопрос: За время работы в разведывательной школе Гестапо вы должны были знать немецкую агентуру, которая использовалась для шпионской работы на территории Советского Союза. Назовите известных вам агентов.

Ответ: В разведывательной школе Гестапо в г. Закопане я пробыл всего лишь два месяца и за это время никого из немецких и ОУ Новских агентов, направлявшихся в Советский Союз со шпионскими заданиями, не знал.

Вопрос: Это неверно. Ваше заявление лишено всякой убедительности.

*Ответ: Я говорю правду. Моя неосведомленность об агентуре объясняется еще и тем, что я стремился вернуться к организованной работе в ОУН. Об этом я не раз говорил Лебедю, который счет возможным направить меня в распоряжение руководства Краковской краевой экзекутивы ОУН.

Лебедь дал мне рекомендательное письмо к референту по организационным вопросам краевой экзекутивы «Креминскому» (кличка), а заместитель начальника разведывательной школы Гестапо, немец, фамилию которого не знаю — к полковнику Сушко* II.

Вопрос: Какие поручения последовали вам от руководства экзекутивы?

*Ответ: От Сушко я вообще не получал никакого ответа. «Креминский» же связал меня с Бандерой, с которым я имел разговор о дальнейшей работе по линии организации. Бандера высказал мысль о возможности использования меня по линии ОУН в Варшаве, однако, заметил, что нужно будет повременить* III.

-----

I. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета карандашом «Лебедь».

II. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета карандашом «Лебедь».

III. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета карандашом «Бандера».

 [271]

Я еще более убедился в неискреннем отношении ко мне Бандеры и решил порвать связь с возглавляемой им организацией.

Вопрос: После разговора с Бандерой вы продолжали оставаться в Кракове?

Ответ: В Кракове я встретился с одним *из руководящих участников ОУН Иваном Климовым*I , с которым был издавна знаком по совместному пребыванию в тюрьме. После беседы о практической работе в организации, Климов информировал меня о том, что немцами при содействии ОУНовской организации создана так называемая группа «Р», участники которой воспитываются и предназначаются для переброски в Западную Украину с целью проведения шпионской и диверсионно-террористической работы.

Вопрос: Кого из участников этой группы «Р» назвал вам Климов?

Ответ: Поскольку я отказался войти в эту группу и решил порвать с организацией, Климов не назвал мне никого из ее участников. Правда, впоследствии, будучи уже в Берлине, я случайно узнал об одном из участников этой группы.

Вопрос: Об известном вам участнике группы «Р» вы будете допрошены. Расскажите раньше, каким именно образом и когда вы попали в Берлин?

Ответ: После происшедшей у меня размолвки с Бандерой, я с группой своих единомышленников выехал на работу в глубь Германии.

Вопрос: Что вы подразумеваете под словом «единомышленники» и кто они такие?

Ответ: Из Кракова вместе со мной **выехали участники ОУН — Пукса Владимир, Степанюк Петр, Билык Любомир и еще один**II, по имени Николай, фамилию которого не помню (кличка его «Скорпион»), с которыми я был хорошо знаком по разведывательной школе Гестапо в Закопане, слушателями которой они являлись.

Первоначально мы прибыли в м. Льорх, где работали по строительству дороги, проходившей в направлении к г. Штутгарту. Работа эта была очень тяжелая, платили мало и кормили исключительно плохо, выдавали одну только картошку. Такое положение меня и моих единомышленников не устраивало. Мы отказались от работы и в результате были переведены в г. Швебишгминд, где в течение пяти месяцев я работал в качестве сварщика на фабрике по изготовлению калориферного оборудования.

Вскоре я был арестован полицией за организацию рабочих украинцев. После 10-ти дневного содержания под стражей я был освобожден и мне разрешили выехать в Берлин для учебы.

Вопрос: Очевидно, вы были освобождены как старый агент Гестапо?

Ответ: Я этого не знаю. Возможно, они имели данные обо мне, но разговоров на эту тему в полиции никто со мной не вел.

Вопрос: Вы явно скрываете свою связь с Гестапо, пытаясь мотивировать вашу поездку в Берлин желанием учиться?

Ответ: Других намерений при поездке в Берлин у меня не было. Должен сказать, что я не разделял линии руководства ОУН на сотрудничество с германскими разведывательными органами и не был согласен с проводимой ОУН шпионской работой против СССР по заданиям германской разведки.

Вопрос: Как складывалась ваша «учеба» в Берлине?

-----

I. Текст подчеркнут синими чернилами.

II. Текст подчеркнут синими и фиолетовыми чернилами.

[272]

Ответ: Я поступил на химический факультет Политехнического института. Одновременно от эмиссаров «бандеровской» организации ОУН в Берлине — *Федака и Качмара*, а также от эмиссара «мельниковской» организации - *Шумелды Якова*, я получил предложение восстановить связь с ОУН.

Кроме того, в Берлине ко мне обратилась группа украинских националистов- «волынчан» с просьбой дать им указание о дальнейшей работе.

Вопрос: С кем же из них вы установили связь и какую практическую работу проводили в Берлине?

Ответ: Через несколько дней в Берлин приехал Лебедь, который на мой вопрос, имеет ли руководство Краковской краевой экзекутивы ОУН какие-либо претензии ко мне, ответил отрицательно и в то же время не дал убедительного ответа по поводу тенденциозного отношения ко мне Бандеры.

Таким образом, в Берлине у меня произошла окончательная размолвка с организацией ОУН, которую возглавлял Бандера. Однако я не остался в стороне от работы организации и установил соответствующие связи.

Вопрос: С кем?

Ответ: Я уже показывал, что в Берлине со мной связался эмиссар полковника Мельника — Шумелда Яков. Ему я и дал свое согласие продолжать работу под руководством Мельника.

Через несколько дней Шумелда свел меня с ближайшими помощниками Андрея Мельника: *Сциборским* (по кличке «Микола») — шефом пропаганды главного руководителя украинских националистов; Сеником (клички «Грибовский» и «Канцлер») — главным референтом по организационным вопросам и Мельником (кличка «Горский»), который являлся помощником Сциборского.

За короткое время я имел две встречи, во время которых обсуждалось мое отношение к происшедшему в организации расколу и моих намерениях по дальнейшей работе в ОУН.

В конце августа 1940 г. Сциборский сделал мне предложение создать организацию украинских националистов в Берлине и возглавить ее. Я согласился.

Вопрос: Создали ли вы организацию?

Ответ: Да, создал. Первым моим шагом по линии создания организации украинских националистов в Берлине было то, что я собрал группу украинских националистов — бывших политзаключенных в составе 25 человек и от имени всей группы направил Бандере открытое письме, в котором мы выразили ему недоверие.

**Бандера, как известно, выдавал себя за руководителя всех бывших политзаключенных украинских националистов. Мы же в своем письме открыто заявляли ему, что далеко не все украинские националисты объединены под его руководством, и что наша группа будет работать самостоятельно и признает только полковника Мельника, как руководителя ОУН** I.

Затем я занялся комплектованием руководящего центра берлинской организации ОУН. В этих целях я привлек видного **украинского националиста — Кузьмика Василия и поручил ему установление делового контакта с УНО** II («Украинское Национальное Объединение»). Должен сказать, что вопросу повседневной связи с УНО мы уделяли большое внимание по следующим соображениям:

-----

I. Текст отчеркнут на полях карандашом вертикальной чертой.

II. Текст подчеркнут синими чернилами.

[273]

*УНО в Германии является легальным органом и располагает большими возможностями для работы среди украинских националистов (имеет материальные средства, издает свою периодическую печать и т.д.). Эти возможности УНО являлись очень заманчивым предприятием для ОУН. Поэтому летом 1940 г. между Бандерой и Мельником развернулась борьба за захват влияния в УНО. Эта борьба была тем более острой потому, что руководитель УНО подполковник Омельченко и его секретарь Селешко являлись приверженцами полковника Мельника, **а заместитель руководителя УНО *Кравцов Богдан,* референт прессы** I *Янов Владимир* и помощник руководителя УНО *Сокол*, наоборот, поддерживали Бандеру* II.

Вот почему лично моя роль, как руководителя берлинской организации ОУН, сводилась, в частности, к завоеванию все большего влияния в УНО. Этим, как я уже показал выше, занимался один из моих ближайших помощников по берлинскому центру ОУН — Кузьмик.

В состав берлинского центра ОУН я привлек и Чуй Василия, который ведал разведкой организации, а также Космачука и Бондарчука, которые помогали мне в организационной работе.

Вопрос: Неужели вы создали в Берлине только руководящий центр организации и не занимались низовыми звеньями?

Ответ: Конечно нет. Я занимался и созданием организации в целом.

За трехмесячный период возглавлявшаяся мною в Берлине организация ОУН насчитывала уже до 80 человек активных участников.

Вопрос: И это все?

Ответ: В результате переговоров шефа пропаганды ОУН Сциборского с руководителем УНО в Берлине - Омельченко, а также благодаря моей организационной работе с низовыми звеньями УНО, последнее полностью было подчинено влиянию полковника Мельника. Этому способствовало и то, что мы общими усилиями сумели спровоцировать отстранение Сокола, Кравцова и Янова от занимаемых ими руководящих постов в УНО, как сторонников Бандеры.

Вопрос: Каким путем вам удалось спровоцировать этих лиц?

Ответ: Руководитель разведки берлинской организации ОУН — Чуй подбирал провокационные материалы о том, что заместитель руководителя УНО Кравцов нарушает установленный порядок работы объединения и нелегально действует в пользу «бандеровской» организации. Это послужило поводом к тому, что Омельченко отстранил Кравцова, а затем Янова и Сокола от руководства УНО.

Вопрос: В чем еще заключалась ваша практическая работа в берлинской организации ОУН?

Ответ: В Берлине я пробыл всего лишь три месяца, после чего был отозван в Краков. К моменту отъезда я подобрал наиболее надежного украинского националиста *Тимощука* Павла (клички «Гак» и «Ярополк»), которому по согласованию со Сциборским передал руководство берлинской организацией ОУН.

Вопрос: А «мельниковская» организация ОУН разве не связана с Гестапо?

Ответ: Со слов Сциборского мне известно, что главное руководство ОУН в Берлине, в лице полковника Мельника и полковника Сушко, всю свою работу

-----

I. Текст подчеркнут синими чернилами.

II. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Мельник. Бандера».

 [274]

проводит по указаниям Гестапо. Однако в подробности этой связи Сциборский меня не посвящал.

Вопрос: Вы, очевидно, были связаны не только со Сциборским, но и лично с Андреем Мельником. Так было?

Ответ: Да, находясь в Берлине я дважды встречался с полковником Мельником, но о контакте ОУН с Гестапо я его не расспрашивал.

Вопрос: К чему же сводились ваши встречи с Мельником?

*Ответ: При первой моей встрече с полковником Мельником в начале октября 1940 г. он вел со мной беседу о создании организации ОУН в Берлине.

Вторая моя встреча с Мельником состоялась 13-го декабря 1940 г. по случаю его 50-тилетия — на квартире участника ОУН *Гнатеевича* в Берлине.

На этой встрече присутствовали: полковник Мельник, Роман Сушко, Сциборский, *Сеник, Панченко-Юревич* — активный участник ОУН, *Шумелда Яков, Олейник Петр* — один из помощников Сциборского по пропаганде, *Меляныч* - близкий к руководству ОУН. Кроме того, были представители ОУН из Праги, но я их не знаю.

Это сборище носило юбилейный характер и разговоров вокруг работы ОУН было очень мало. Причем беседы были неконкретными. Мельник лишь коротко поговорил со мной о предстоящей моей поездке в Краков* I.

Вопрос: В какой связи, для чего?

Ответ: Еще в конце ноября 1940 г. из Кракова в Берлин приезжал полковник Сушко для переговоров с Мельником по делам организации. В этот раз Сушко поднял вопрос о необходимости моего переезда из Берлина в Краков для помощи ему в работе экзекутивы ОУН «мельниковской» ориентации. Позже по этому поводу со мной беседовали Сциборский, а затем и *Гайвас*, который в декабре 1940 г. и до последнего времени является руководителем Краковской краевой экзекутивы ОУН «мельниковского» толка.

В двадцатых числах декабря 1940 г. я выехал в Краков.

Вопрос: Известно, что для выезда из Берлина на территорию генерал- губернаторства нужен специальный пропуск. Вы его имели?

Ответ: Нет. Я выехал из Берлина нелегально, по пропуску на имя Гайваса.

Вопрос: А ему разве не нужен был пропуск?

Ответ: Он мог свободно передвигаться по территории Германии, поскольку был тесно связан с Гестапо.

Вопрос: Откуда вы знаете?

Ответ: Гайвас лично говорил мне, что он связан с представителем Гестапо — капитаном *Кригером*, который являлся руководителем названной мною ранее секретной школы разведчиков в Закопане.

Вопрос: Странно, почему нужно было отправлять вас в Краков нелегально, когда Гайвас мог вам достать в Гестапо пропуск?

Ответ: Действительно странно, но Гайвас мне рекомендовал ехать по его пропуску.

Вопрос: Ранее вы упомянули, что в Берлине узнали одного из участников шпионской и диверсионно-террористической группы «Р». Кто он такой?

Ответ: Я уже показал, что из Кракова на работу в глубь Германии я выехал с рядом своих единомышленников, среди которых был *Пукса Борис* в

------

I. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Мельник».

[275]

составе других участников группы «Р» переброшен из Закопане на территорию Советского Союза со шпионскими и диверсионно-террористическими заданиями.

Насколько мне известно, Пукса Борис до настоящего времени должен находиться в Советском Союзе при руководителе организации ОУН на Волыни - Скопюк Иване.

Вопрос: Знаете ли вы точное место пребывания Пукса Бориса?

Ответ: Точно об этом я не осведомлен. Знаю лишь, что он находится на нелегальном положении в Волынской области. Его приметы следующие: выше среднего роста, темный блондин, лицо овальное, глаза серые, широкий лоб.

Вопрос: Все ли вы рассказали о деятельности ОУН по периоду вашего пребывания в Берлине?

Ответ: Что касается ОУНовской организации «мельниковского» направления, я рассказал все. Не указал я только одного обстоятельства, что в Берлине проживает один из ближайших помощников *Бандеры — Ярый Рико, который близко связан с Гестапо и контактирует с немцами работу ОУНовской организации, возглавляемой Бандерой* I.

Вопрос: Вы были связаны с Ярым?

Ответ: Нет, я с Ярым не знакомился, так как он состоит в организации Бандеры, а я работаю под руководством полковника Мельника.

Вопрос: Покажите о проведенной вами антисоветской работе в Кракове?

Ответ: Из Берлина в Краков я прибыл в конце декабря 1940 г. и тотчас же установил связь с руководителем экзекутивы ОУН — Гайвасом.

Гайвас, проинформировав меня о состоянии организации, предложил пост референта по организационным делам и заместителя руководителя краевой экзекутивы ОУН «мельниковского» направления и связал меня с рядом руководящих участников организации.

Вопрос: Перечислите их?

Ответ: Со мной связались Онуфрик (он же Конык) — руководитель областной организации ОУН на Холмщине;

Войтков — по кличке «Белый», референт Краковской краевой экзекутивы ОУН — по пропаганде;

**Мыцик Иван** II — по кличке *«3аревич Борис»*, референт **Краковской краевой экзекутивы ОУН по связи** III с нелегальными организациями на территории Советского Союза;

Мыцик Роман — по кличке «Флюор», референт Краковской экзекутивы ОУН по финансам;

Войткова (жена «Белого») - помощник референта по работе среди женщин - член ОУН;

Штуль Олег — помощник референта Краковской краевой экзекутивы ОУН по культурно-просветительной работе;

**Малый Иван — референт Краковской краевой экзекутивы ОУН по военным делам** IV

--------

I. Текст подчеркнут карандашом.

II. Текст подчеркнут синими чернилами.

III. Текст подчеркнут синими чернилами.

IV. Текст подчеркнут синими чернилами.

[276]

Сулятицкий, сотник, руководитель группы войсковиков Краковской краевой экзекутивы ОУН;

*Кныш* - по кличке «Роберт», помощник главного референта ОУН по организационным вопросам, назначен из Берлина для усиления работы Краковской краевой экзекутивы;

Чучкевич — по кличке «Обер-лейтенант *Франц Свобода*».

Со всеми этими лицами я в дальнейшем контактировал работу нашей организации ОУН против Советского Союза.

Вопрос: Только ли с ними вы контактировали эту работу. Разве с иностранными разведками вы связаны не были?

Ответ: Я лично с иностранными разведками связан не был. Не отрицаю, однако, что руководство Краковской краевой экзекутивы ОУН свою работу против Советского Союза проводило в полном контакте и по указаниям немецких разведывательных органов.

Вопрос: А вы не принадлежите к руководству экзекутивы?

Ответ: Я как заместитель руководителя краевой экзекутивы безусловно несу полную ответственность за сотрудничество с немецкими разведывательными органами и всю практическую работу организации ОУН в целом против Советского Союза.

**Вопрос: Кто же персонально осуществлял связь с германскими разведывательными органами в Краковской краевой экзекутиве ОУН?

Ответ: Руководитель группы войсковиков при Краковской краевой экзекутиве ОУН Сулятицкий связан с германской военной разведкой «Абвер» и по заданию последней ведет шпионскую работу против Советского Союза.

Другой руководящий участник Краковской краевой экзекутивы ОУН («мельниковского» направления) — Чучкевич, по заданию Гестапо, ведет шпионскую работу против СССР и перебрасывает членов ОУН в Советский Союз с разведывательными заданиями.

Таким образом, Краковская краевая экзекутива ОУН использовалась по шпионской работе против СССР как военной, так и политической разведками Германии** I.

Вопрос: Вы знаете не только об этом, но и о лицах, которые переброшены в Советский Союз со шпионскими заданиями. Покажите о них.

Ответ: Непосредственного отношения к разведывательной работе я не имел, и поэтому осведомлен о ведении шпионской работы против Советского Союза лишь поверхностно. Некоторые из участников ОУН, связанные с германской военной разведкой и Гестапо по шпионской работе против СССР, мне известны.

Вопрос: Назовите их.

**Ответ: Активную разведывательную работу на территории Советского Союза до последнего времени вел один из моих приятелей, участник ОУН — *Гайдюк* Владимир. В начале 1940 г. он был арестован органами НКВД в с. Киверцы, под Луцком, но якобы из-под стражи бежал и перешел через границу на германскую территорию.

В январе 1941 г. Гайдюк мне лично рассказал о том, что он связан с Гестапо и успешно занимается шпионажем против Советского Союза. В подтверждение того, что его ценят как хорошего агента германской разведки, он показал мне 30 тысяч рублей советскими деньгами, которые получил от Гестапо.

-----

I. Текст отчеркнут вертикальной чертой.

[277]

Со слов Гайдюка мне стало известно, что он лично нелегально переходит в Советский Союз для разведывательной работы. Гайдюк сказал даже, что бывал в Луцке, он останавливается у своих родственников *Ковалинских* (муж и жена), которые являются артистами.

От Гайдюка мне также стало известно, что он добывает важные секретные сведения военного характера. В январе 1941 г. он рассказал мне о том, что добыл оттиски печати штаба не то армии, не то дивизии, расквартированной в Луцке, план расположения комнат штаба и какие-то секретные инструкции. Гайдюк говорил, что он имеет свободный доступ в штаб какой-то артиллерийской или бронетанковой части и связан там с одной женщиной по шпионской работе. Гайдюк при этом указал на дамское кольцо с голубым камнем и заявил, что это кольцо служит паролем для установления в Луцке связей с его агентами по шпионской работе.

Вопрос: И вы были связаны с Гайдюком по шпионажу?

Ответ: Нет.

Вопрос: Чем же в таком случае объяснить, что Гайдюк откровенно делился с вами об этом?

Ответ: Это произошло потому, что Гайдюк хорошо знал меня как одного из руководящих участников ОУН и к тому же он являлся моим личным приятелем. В последние месяцы я его не встречал и полагаю, что он может находиться на территории Советского Союза.

Приметы Гайдюка следующие: среднего роста, худощавый, продолговатое лицо, блондин, лысый, серые глаза, острый нос, лет примерно 30.

Вопрос: Где именно на территории Советского Союза может находиться Гайдюк?

Ответ: Или в г. Луцке у своего родственника — Ковалинского, или скрывается вместе со Скопюком Иваном** I.

Вопрос: Один ли только Гайдюк вел на советской территории шпионскую работу?

Ответ: Нет, я знаю и других. Участница ОУН — *Бахова Зинаида,* происходящая из с. Жидичин (территория генерал-губернаторства) также вела шпионскую работу против Советского Союза и в этом направлении была связана с Гестапо. Она в данное время является учительницей в с. Голя, расположенном в 30-ти км от г. Влодава (германская территория). Муж ее — *Сало* Аркадий, является участником ОУН и до последнего времени проживает в г. Луцке (в прошлом он проживал по ул. Краковской, д. 46 или 49).

Непосредственно от Гайдюка мне известно, что Бахова Зинаида была с ним связана по шпионской работе и неоднократно в этих целях переходила через границу на советскую территорию.

Активной шпионской работой в пользу германской разведки против СССР занимаются также и другие члены ОУН.

Вопрос: Кто именно?

Ответ: *Шубский Игорь*, проживающий в г. Влодава, по ул. 3-го мая, в д. 12.

Шубского я хорошо знаю как активного участника ОУН, который в прошлом был руководителем Влодавской уездной организации, а в последнее время - референтом по разведывательной работе.

-----

I. Текст отчеркнут карандашом.  На полях имеется помета «Гайдюк».

[278]

5 или 6 апреля 1941 г. я встретился с Шубским в г. Холм для обсуждения вопросов дальнейшей деятельности уездной организации. Через него я должен был связаться с некоторыми участниками Влодавской организации ОУН.

Шубский информировал меня о том, что он связан с представителем Гестапо - Киллером, который руководит переправами в Холмском и Грубешовском уездах по нелегальной переброске агентуры на советскую территорию со шпионскими заданиями.

Со слов Шубского мне известно, что он лично под руководством Гестапо ведает переправой агентуры во Влодаве.

Шубский, как мне стало известно от него же, часто перебрасывал агентов гестапо в Советский Союз для шпионской работы и в то же время вел контрразведывательную работу по выявлению и поимке лиц, занимающихся разведывательной работой против Германии, а также лиц, разделяющих коммунистические идеи.

Ничего больше о шпионской работе Шубского и его связях с разведывательными органами Германии я не знаю.

Вопрос: Но вы осведомлены о разведывательной работе других участников ОУН. Верно?

Ответ: Да. верно. Мне известны еще следующие лица, принимавшие участие в шпионской работе против СССР:

1. **Участник ОУН - Беда Роман** I, по кличке «Гордон», проживающий на ст. Угнов (германская территория). Он так же, как и другие ОУНовцы, связан с Гестапо и через имеющуюся у него агентурную сеть ведет шпионскую работу на советской территории.

Беда является моим старым знакомым, мы вместе с ним сидели в тюрьме. Поэтому он был со мной откровенен и не скрывал своей разведывательной деятельности. Беда говорил, что он часто перебрасывает своих агентов через границу в Советский Союз и они снабжают его интересующими германскую разведку секретными данными.

2. Совместно с Романом Беда шпионскую работу ведет *Шустакевич* Иван, также член ОУН, проживающий в одном доме с Бедой на ст. Угнов. Несмотря на то, что они оба по шпионской работе действуют заодно, Шустакевич связан не с Гестапо, а с военной разведкой.

Вопрос: Коль скоро Беда был с вами откровенен по вопросам своей шпионской работы, то вы должны знать и назвать нам его агентуру.

Ответ: Не исключено, что Беда рассказал бы мне о персональном составе своих агентов, но я этим не интересовался и поэтому их не знал. Случайно я встретился с двумя секретными агентами, которые приехали к нему с советской территории со шпионскими материалами. Фамилий этих агентов я не знаю, но могу охарактеризовать их внешние приметы.

3. Первый по имени Леська (Алексей) в возрасте, примерно, 20 лет, брюнет, выше среднего роста, лицо в веснушках, карие глаза, крепкого телосложения, происходит он из деревни, расположенной в 4-х км к юго-западу от г. Угнова. Припоминаю такую деталь: когда этот агент был у Романа Беда, то он заявил, что плохо спал в прошлую ночь, так как ночевал в сушилке у лесничего, неподалеку от г. Угнова.

----

I. Текст подчеркнут синими чернилами.

[279]

4. Второй — лет 28, высокого роста, худой, блондин, лицо продолговатое, глаза серые, один верхний зуб золотой. Данный агент происходит из того же села, но оба они проживают близ ст. Угнов.

Касаясь Беда Романа, должен показать еще и то, что он был в какой-то мере связан с органами НКВД во Львове. Об этом он мне лично рассказывал, подчеркивая, что по указанию участника ОУН Мыцика Романа или его брата Мыцика Ивана, передал НКВД дезинформационные сведения.

5. Известен мне еще один агент германской разведки Коржан, участник ОУН. Проживает он на 2-й или 3-й станции в направлении от Ярослава к Перемышлю (германская территория). Если не ошибаюсь, эта станция называется Родымно. О том, что Коржан по заданию германской разведки вел шпионскую работу на советской территории и контрразведывательную работу на территории генерал-губернаторства, говорил мне лично руководитель Краковской краевой экзекутивы ОУН — Гайвас.

Вопрос: В какой связи?

Ответ: В беседе о перспективах и кадрах нашей организации Гайвас указал, что на ст. Родымно проживает активный участник ОУН — Коржан, который за последнее время целиком отдался шпионской работе в пользу германской разведки.

Вопрос: Какую же практическую контрреволюционную работу вы вели в последнее время на территории Генерал-губернаторства, как заместитель руководителя Краковской экзекутивы ОУН?

Ответ: Исключительно организационную. В интересах Краковской краевой экзекутивы ОУН и по заданию Гайваса я выехал на Холмщину для воссоздания там нашей организации. Я неоднократно приезжал в города: Холм, Влодава, Грубешев, Красныстав, Замость, Томашев, Билгорай, где выявлял украинских националистов и привлекал их к организационной работе.

В течение января, февраля и марта 1941 г. мне удалось создать на Холмщине организацию ОУН общей численностью до 200 чел., организовать холмскую областную экзекутиву, Влодавскую, Холмскую, Грубешевскую и Замостьскую уездные экзекутивы ОУН «мельниковского» направления.

Задачей созданной мной организации на Холмщине в этот период являлось: охватить своим влиянием наибольшее количество украинских националистов, связанных с ОУНовской организацией «бандеровского» направления. Такие указания я получал не только от Гайваса, но и лично от полковника Мельника.

Вопрос: Это еще в период вашего пребывания в Берлине?

Ответ: Нет. Я встречался с Мельником и в Кракове уже в 1941 г.

Вопрос: Где происходили эти встречи и какой характер они носили?

**Ответ: Первая моя встреча с полковником Мельником на территории генерал-губернаторства состоялась 5 или 6 апреля 1941 г. в г. Холм, куда он приезжал для ознакомления с состоянием местных организаций ОУН и инспектирования руководителей экзекутивы.

Совместно с Мельником в Холм прибыли: Гайвас, полковник Сушко и Кныш. В день их приезда по указанию Мельника было созвано и состоялось нелегальное совещание, на котором присутствовали руководители областной и уездной экзекутивы Холмщины и ячеек ОУН в г. Холм. В общей сложности на этом совещании присутствовало человек 30.

[280]

В своем выступлении полковник Мельник коротко остановился на характере происшедшего раскола с Бандерой и призывал всех оставаться стойкими в выполнении стоящих перед организацией задач.

Вопрос: Что же именно он говорил о задачах?

Ответ: На этом расширенном совещании Мельник не распространялся по этому поводу и лишь заметил, что основной задачей нашей организации является подготовка к активной борьбе против Советского Союза за создание независимого украинского государства. Мельник подчеркивал, что в этой борьбе мы должны быть готовы ко всему и требовал от нас не отступать перед возможными затруднениями.

В тот день состоялась более узкая конференция, на которой кроме Мельника, Сушко, Гайваса, Кныша и меня присутствовали только члены Холмской областной экзекутивы ОУН.

Каждый из руководителей местных организаций сделал доклад о состоянии работы ОУН и планах о дальнейшем развитии организации.

Затем с рефератами по отдельным направлениям работы ОУНовской организации на Холмщине выступили Гайвас, Кныш и я. После этого Мельник закрыл конференцию и все разъехались по местам.

Вопрос: К этому и сводилась инспекционная поездка Мельника по территории генерал-губернаторства?

Ответ: Нет, не только к этому. Аналогичные конференции, по указанию Мельника, были проведены в г. Санок (центр Лемковской областной экзекутивы ОУН), в Ярославе и Кракове.

На всех этих конференциях Мельник подчеркивал необходимость готовиться к активной борьбе против Советского Союза и, в частности, создавать в приграничной с СССР полосе переправочные пункты с целью переброски участников нашей организации в Западную Украину для подрывной работы.

Вопрос: Каким образом мыслилось практически осуществить эту задачу?

Ответ: В результате переговоров, которые происходили между Мельником, Гайвасом, Сушко, Кнышем, Мыциком Иваном и мною, было решено перебросить на территорию Советской Украины несколько эмиссаров для активизации работы местной организации ОУН, в порядке подготовки ее к вооруженному восстанию против советской власти, а также для совершения диверсионных и террористических актов в момент ожидаемой войны Германии против СССР.

В принципиальном решении этого вопроса у всех нас было одинаковое мнение, но происходили дискуссии персонально о лицах, подлежащих направлению в СССР для осуществления намеченных планов. Смысл этой дискуссии сводился к следующему:

Полковнику Мельнику и руководителям Краковской краевой экзекутивы ОУН «мельниковского» направления было известно, что органы НКВД в Западной Украине довольно активно громят ОУНовские организации и руководителей Львовской краевой экзекутивы ОУН. Во избежание дальнейших провалов и в целях быстрейшей активизации работы ОУН на территории Советского Союза, мы решили создать новую краевую экзекутиву, но уже не во Львове, а на Волыни — в г. Луцке**I.

Гайвас и Кныш предлагали для выполнения этого задания направить в Советский Союз Мыцика Ивана, который должен был впоследствии возглавить

----

I. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Мельник».

[281]

краевую экзекутиву ОУН на территории СССР и заняться подготовкой организации к вооруженному восстанию.

Я лично не возражал против направления Мыцика Ивана в Советский Союз, но рекомендовал назначить его заместителем руководителя краевой экзекутивы, а руководство всей организацией ОУН на территории Советского Союза возложить на Скопюка Ивана, который, как мне было известно, уже имел на Волыни свой штаб и вел практическую подрывную работу.

Наряду с этим я внес предложение направить меня лично в Западную Украину для организации Луцкой краевой экзекутивы ОУН и конкретного определения на месте задач по дальнейшему развороту действий организации.

Гайвас и Кныш возражали против того, чтобы я переходил на советскую территорию, мотивируя это тем, что мое присутствие крайне необходимо в Кракове для работы в Генерал-губернаторстве. Споры между нами на эту тему продолжались в течение нескольких дней, но договориться мы не смогли. В результате я все же настоял на своем.

Вопрос: Не считаясь с отрицательным отношением к этому руководителя Краковской краевой экзекутивы ОУН Гайваса?

Ответ: Споры между нами разрешил непосредственно полковник Мельник, с которым 8 или 9 апреля 1941 г. я имел разговор в Кракове наедине.

Мельник сперва также был против моего предложения о личном переходе на советскую территорию для создания Луцкой краевой экзекутивы ОУН. Мне все же удалось его убедить в целесообразности этого предложения, и он согласился.

Вопрос: Чем объясняется ваше стремление лично пробраться в Советский Союз?

Ответ: Перед Мельником и руководителями Краковской краевой экзекутивы ОУН я мотивировал это тем, что Мыцику Ивану, как человеку совершенно незнакомому со Скопюком, не под силу будет организовать новую краевую экзекутиву ОУН «мельниковского» направления, которая бы охватывала своим влиянием подпольные антисоветские организации украинских националистов на территории всего Советского Союза. Я же был не только хорошо знаком со Скопюком, но и являлся его близким приятелем. Это, с моей точки зрения, было благоприятным условием для совместной активной работы с ним по созданию экзекутивы ОУН в целях последующей подготовки всей организации к вооруженному восстанию.

Этими доводами мне удалось убедить Мельника в правильности своих стремлений, и он санкционировал направление меня в Советский Союз.

**После переговоров на эту же тему с Гайвасом, Мельник издал секретный приказ, в котором указал, что в связи с изменой руководителя Львовской краевой экзекутивы ОУН — Мирона, перешедшего на сторону Бандеры, и необходимостью активизировать на территории Советского Союза подготовку к вооруженному восстанию, новым руководителем краевой экзекутивы ОУН на Волыни в Луцке назначается Скопюк Иван, а Мыцик Иван — его заместителем.

В приказе было указано также о направлении меня в СССР для создания Луцкой краевой экзекутивы ОУН и оказания помощи ее новым руководителям в налаживании работы организации ОУН, особенно в части подготовки ее к вооруженному восстанию, а также совершению диверсионных и террористических актов в период войны** I.

-----

I. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Мельник. Бандера».

[282]

Вопрос: Кто еще, кроме вас и Мыцика, подготовлялся для переброски в СССР по линии ОУН?

Ответ: Для укрепления вновь создаваемой Луцкой краевой экзекутивы ОУН надежными кадрами полковник Мельник дал указание подобрать ряд лиц и перебросить их на советскую сторону.

В этих целях были выделены активные участники ОУН: Онуфрик (Конык), агент Гестапо, на пост руководителя Тарнопольской областной экзекутивы ОУН; Зданейко — руководителем Львовской областной экзекутивы ОУН; Снитко и Борийчук - руководителями Костопольской экзекутивы ОУН. Кроме того, в помощь мне и Мыцику Ивану были выделены: Пихутко и Сатанейко, практическое использование которых должно было быть определено нами уже на месте.

Наряду с этим для переброски в Советский Союз в качестве курьера был подготовлен также Зеленко. Он должен был перейти через границу еще до меня, связаться со Скопюком Иваном и предупредить последнего о предстоящем моем переходе на территорию СССР. Зеленко между тем по какой-то причине задержался и получилось так, что через границу я перешел, вероятно, раньше его.

К моменту моего нелегального перехода через границу, т.е. до 23 апреля 1941 г., больше никто из участников ОУН к переброске в Советский Союз не подготавливался.

Вопрос: При аресте у вас были обнаружены пароли, шифры и ряд адресов в местностях западных областей УССР. Покажите о назначении каждого адреса в отдельности и порядке использования паролей и шифров.

Ответ: По всем этим адресам имеются явочные квартиры ОУН, посредством которых я должен был связываться как с перебрасываемыми из-за кордона эмиссарами, так и руководителями местных организаций западных областей УССР. К каждому из них я имел особый пароль.

Подробные показания по этим адресам, квартирам, паролям и шифрам я дам дополнительно, а теперь разрешите осветить некоторые обстоятельства, связанные с работой нашей организации в Кракове.

Вопрос: Рассказывайте.

**Ответ: Я хочу сказать о проводившейся нами, по указанию полковника Мельника, работе по подготовке террористических актов против Бандеры и его ближайших помощников.

К началу февраля 1941 г. отношения между полковником Мельником и Бандерой, а отсюда и между обоими ОУНовскими группами сильно обострилось. Мельник и его ближайшие помощники искали возможности для того, чтобы чем-либо напакостить Бандере.

В конце февраля 1941 г. я вернулся из Холма в Краков. К этому времени в Холме «бандеровцами» был совершен террористический акт против одного из приверженцев Мельника. Когда я сообщил об этом Гайвасу, то он сказал, что удивляться таким проявлениям нечего и подчеркнул, что и мы против Бандеры будем действовать такими же методами, на убийство будем отвечать убийством.

Гайвас заявил, что желает в принципе договориться со мной по существу террористических планов нашей организации против Бандеры, Лебедя, Равлыка, Старуха Ярослава и Габрусевича.

Убедившись, что и я разделяю эту точку зрения как правильную, Гайвас прямо сказал, что на него и меня возложена задача - уничтожить Бандеру и других перечисленных выше активных участников этой организации.

[283]

Я согласился принять участие в этом деле, и мы обсудили возможные способы осуществления террористических актов.

Одним из вариантов выполнения наших намерений был следующий: ликвидировать их всех вместе, когда они соберутся на каком-либо своем нелегальном совещании. В этом случае на меня возлагалась обязанность бросить бомбу в дом, где будет происходить это совещание** I.

**По другому варианту предполагалось умертвить Бандеру и его ближайших помощников путем отравления пищи ядом. Как дословно выразился Гайвас: «Щоб вони померли на удар сердця».

По третьему варианту — Лебедь должен был быть убит в Варшаве или Кракове; Равлык — в Перемышле или Ярославе и Старух — в г. Холме.

Что же касается Бандеры, то террористический акт против него должен был быть совершен в том месте, где установит его наша разведка, так как он в последнее время избегал встречи с «мельниковцами»** II.

Габрусевича — по третьему варианту — было решено отравить в его квартире. Для этого мы подготавливали способы к проникновению в его квартиру, в которой ранее жил доктор Васиян — член ОУН «мельниковского» направления. Гайвас и я решили узнать у Васияна, не сохранился ли у него дубликат ключа от прежней квартиры для того, чтобы незаметно пробраться к Габрусевичу в его отсутствие и отравить пищу.

**Для осуществления любого из этих вариантов уничтожения Бандеры и его ближайших сообщников нам необходимо было установить тщательное наблюдение за их местопребыванием. Эту функцию взял на себя Гайвас, а помогал ему участник нашей организации Яцура, по кличке «Крук». В обязанность последнему было вменено также приобретение яда и изготовление бомбы.

Вопрос: Все это должно было проводиться от имени возглавлявшейся Мельником ОУНовской организации?

Ответ: Наоборот. Подготовка террористических актов велась исключительно осторожно и они должны были быть совершены от имени НКВД или польских террористических групп.

Для эффективной собственной зашифровки и убедительного обоснования задуманной нами провокации о том, что террористические акты против Бандеры и его сподвижников совершают НКВД и польские террористы, я и Гайвас заготовили специальное письмо** III.

Вопрос: Что это за письмо, расскажите?

Ответ: Написанное Гайвасом и мною провокационное письмо содержало в себе угрозы от имени поляков по адресу Бандеры и ближайших к нему участников организации. Письмо это предполагалось размножить, а для того, чтобы это не бросалось в глаза, решили такие же письма одновременно направить по адресу некоторых видных украинских деятелей «небандеровцев».

В этих же целях мы намечали совершить провокационное нападение и от имени поляков убить одного из украинских националистов, который не принадлежал бы к «бандеровской» организации, но был известен как враг поляков.

-----

I. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Мельник. Бандера».

II. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Бандера. Лебедь».

III. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Бандера. Мельник».

[284]

**По договоренности Гайваса со мной совершение террористических актов против Бандеры и его помощников мы намечали к началу весны, после того, как сойдет снег и оттает земля. Это было предусмотрено для того, чтобы без затруднения можно было бы закопать трупы**I.

К моменту моего перехода через границу нам не удалось выполнить ни одного террористического акта, но разведка и подготовка к этому велись интенсивно.

Вопрос: Из чего это видно?

Ответ: Раньше всего из того, что Гайвас не случайно не соглашался отпускать меня на советскую территорию, имея в виду возложить на меня физическое осуществление этих террористических актов.

Есть и другие факты. 9-го апреля 1941 г., в период пребывания Мельника в Кракове, на его имя от Бандеры через приверженцев последнего - Мирона и Климишина было получено вызывающего характера письмо, в котором Бандера сообщал, что Мельник из ОУН исключен. В этой связи помощник Мельника — полковник Сушко мне сказал: «Ничего, мы очень быстро ответим на это письмо». Угроза в тоне Сушко по адресу Бандеры была совершенно очевидна.

Кроме того, со слов Гайваса мне известно, что нашей разведкой к последнему времени было добыто достаточно материалов о местах пребывания не только *Лебедя, Равлыка, Старуха* и Габрусевича, но и самого Бандеры.

Вопрос: Кого намечали привлечь вместо вас для совершения террористических актов?

Ответ: Не знаю, так как при мне этот вопрос еще решен не был. В свое время я рекомендовал Гайвасу привлечь в помощь мне для убийства Бандеры и других участников его организации — Степанюка Александра и Мисковца, которые находились до последнего времени в Берлине.

Гайвас как-то сказал мне, что им лично уже предприняты меры к тому, чтобы Степанюк и Мисковец нелегально выехали из Берлина в Краков. Удалось ли им выехать из Берлина, я сказать не могу, так как 13 или 14 апреля 1941 г. я уже выехал из Кракова по направлению к советской границе.

Говоря о «бандеровской» организации ОУН, могу сообщить еще об одном известном мне факте.

Вопрос: Говорите.

Ответ: Со слов руководителей Краковской краевой экзекутивы ОУН («мельниковского» направления) — Гайваса, Сушко, Сеника и Кныша мне известно, что один из ближайших помощников Бандеры — Рико Ярый, под руководством германской разведки, организовал вблизи Берлина специальные курсы по подготовке террористов, диверсантов и шпионов, которые после выучки предназначаются для переброски в Советский Союз.

Вопрос: Известны ли вам более подробные данные об этих курсах?

Ответ: Нет.

Вопрос: Теперь расскажите об обстоятельствах, связанных с подготовкой к вашей переброске на советскую территорию для проведения подрывной работы.

Ответ: Еще в период пребывания Мельника в Кракове в принципе были разрешены все вопросы о моей переброске на советскую территорию.

Полученное мною от руководства ОУН задание сводилось, как я уже говорил, к тому, чтобы связаться со Скопюком Иваном и вместе с ним создать в Луцке новую

-----

I. Текст отчеркнут карандашом. На полях имеется помета «Бандера».

[285]

краевую экзекутиву ОУН и помочь на месте в подготовке нашей подпольной организации на территории Советского Союза к вооруженному восстанию.

Тотчас же после отъезда Мельника из Кракова, т.е. 9 или 10 апреля 1941 г., началась практическая подготовка к моему переходу через границу.

Вопрос: В чем она выразилась?

Ответ: Прежде всего, в том, что Гайвас выдал мне две боевые гранаты для самозащиты на случай задержания меня на советской стороне.

Гайвас, при моей непосредственной помощи, изготовил для меня фиктивный советский паспорт на имя Сарамага Петра Тимковича.

Кроме того, для осуществления связи с центром ОУН из Советского Союза Гайвас, я и Мыцик Иван выработали специальный шифр, причем я и Мыцик изучили его наизусть, а Гайвас в отпечатанном виде хранит его в своем сейфе.

Наряду с этим мне выдали достаточно большое количество медикаментов (1500 таблеток аспирина, 1000 таблеток борной кислоты, литр йода и т.п.) для снабжения участников нашей организации на территории Советского Союза, а также две коробки восковок и одну банку мастики, необходимых для изготовления листовок на множительном аппарате. Пишущую машинку и сам множительный аппарат Гайвас обещал переслать через специального курьера.

После всех этих приготовлений я выехал из Кракова в Холм. Здесь я встретился с референтом Краковской краевой экзекутивы ОУН по разведывательной работе Чучкевичем («Франц Свобода»), от которого получил автоматический пистолет системы «Браунинг» и 47 патронов к нему. В ожидании револьвера я пробыл в г. Холме целую неделю и лишь 20-го апреля выехал в г. Влодаву, непосредственно к границе.

Вопрос: Что передал вам Чучкевич кроме револьвера?

Ответ: Чучкевич не знал о том, что к переходу через границу на советскую территорию готовлюсь я лично. Ему было известно лишь, что якобы для этой цели предназначается один из участников нашей организации, которому необходим револьвер.

Вручая мне пистолет, Чучкевич просил передать этому участнику организации, направляющемуся на территорию Советского Союза, задание по сбору в СССР шпионских сведений для Гестапо.

Вопрос: Стало быть, вы приняли задание от Гестапо по шпионской работе на территории Советского Союза?

Ответ: Да, я на это согласился.

Вопрос: К чему конкретно сводилось задание Гестапо?

Ответ: Немецкую разведку интересовали сведения об экономическом и политическом положении Советского Союза, данные о строительстве новых аэродромов, железнодорожных путей на территории Западной Украины и перестраиваются ли старые железные дороги в бывшей Польше.

Вопрос: Какие явки передал вам Чучкевич для шпионской работы?

Ответ: Никаких явок он мне не дал и своей агентуры на советской территории не называл.

Вопрос: Не может быть. Вы просто скрываете.

Ответ: Я ничего не скрываю и говорю только правду. Тех немецких шпионов, которых я знал, — выдал, других агентов я не знаю и мне нет никакого смысла их укрывать.

Вопрос: Получали ли вы еще какие-либо задания через Чучкевича?

[286]

Ответ: Нет, больше никаких заданий я не получал и выехал к границе.

По предварительной договоренности с Гайвасом я в г. Влодаве зашел к участнику ОУН — Шубскому, который и должен был организовать перевод меня через границу.

У Шубского я пробыл два дня, так как был сильный дождь, и я вынужден был дожидаться улучшения погоды. За это время Шубский подготовил лодку для переправы через р. Буг.

Я же лично, чтобы не обращать на себя особого внимания в населенных пунктах Советского Союза, оставил у Шубского свою, приобретенную в Берлине, одежду, а взамен получил простую куртку, брюки и лыжные ботинки.

В ночь под 23 апреля 1941 г. я вместе с Шубским и представителем германской разведки Киллером, о котором говорил выше, направился непосредственно к границе. Я сел в заранее подготовленную лодку и отчалил к противоположному советскому берегу. В течение часа я пролежал, не двигаясь, на советском берегу с целью проверки, не следит ли за мной кто-либо, а затем встал и направился в глубь советской территории.

Ориентировочно на 4-м километре пути я был задержан советскими пограничниками и доставлен на заставу.

Вопрос: Выше вы показали, что были осведомлены о том, что Скопюк создал штаб организации ОУН на Волыни. Вы, значит, должны знать и персональный состав этого штаба. Рассказывайте.

Ответ: Я действительно знаю некоторых ближайших помощников Скопюка, входящих в состав возглавляемого последним штаба ОУНовской организации на Волыни.

Вопрос: Перечислите их.

**Ответ: В штаб, руководимой Скопюком ОУНовской организации, насколько мне известно, входят** I:

1. Закоштуй Ананий, происходящий из с. Лавров, вблизи г. Луцка. В прошлом он сидел в польской тюрьме, в последнее время занимался сельским хозяйством. Он в возрасте 30—32 лет, среднего роста, шатен, грубые черты лица, прищуривает глаза.

2.  Мазурец Степан** II, уроженец с. Киверцы, крестьянин, 26 лет, высокий, худой, блондин, маленькое лицо, высокий лоб, серые глаза, на шее с правой или с левой стороны имеется шрам после операции;

3. Чесюк Алексей, из с. Жидичин, крестьянин, 28 лет, среднего роста, шатен, лицо продолговатое, глаза темно-серые.

Кроме членов штаба Скопюка, мне известен также главный боевик-террорист Козяр, крестьянин с. Поддубцы Волынской области.

Все перечисленные выше лица находятся на нелегальном положении.

Вопрос: С кем из представителей германских разведывательных органов контактируют свою работу действующие в западных областях УССР нелегальные ОУНовские организации?

Ответ: Я не знаю, но если органы государственной безопасности предоставят мне соответствующую возможность, я обещаю принять все меры к выяснению интересующих НКГБ вопросов, связанных с работой ОУН против СССР.

----

I. Текст подчеркнут синими чернилами.

II. Текст подчеркнут синими чернилами.

[287]

Вопрос: Все обстоятельства свидетельствуют о том, что вы скрываете не только связи ваших сообщников с германской разведкой, но и свою личную шпионскую работу против Советского Союза.

Учтите, что ни о каком вашем использовании не может быть речи до тех пор, пока не докажете следствию свою искренность. Допрос прерывается.

Протокол лично читал, все записано с моих слов верно (Куц) Допросили:

Зам. наркома гос. безопасности СССР комиссар государств, безопасн. 3 ранга

КОБУЛОВ

Нач. 3 Упр. НКГБ СССР Ст. майор госуд. Безопасности

ГОРЛИНСКИЙ

Пом. нач. Следчасти НКГБ СССР капитан гос. безопасности  

РОДОС

Архив СВР. Л. 154-209. Копия.

[288]

Здесь воспроизводится по изданию: Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы. В двух томах. Том 1. 1939-1943. С. 262-288. Док. № 1.91.

 

Рубрика