3. Почему не выстрелило «прижатое к ноге» ружье

3. Почему не выстрелило «прижатое к ноге» ружье

Предвидим возможный вопрос со стороны читателя: «Ну, хорошо, политическая обстановка была, конечно, сложной, реакция постоянно наступала. Но почему же не сказал своего веского слова шуцбунд? Пусть австромарксисты не давали ему приказа начать активные наступательные действия, не было единого военного плана, однако это были многочисленные, неплохо вооруженные отряды».

Дело в том, что помимо названных обстоятельств поражение шуцбунда было предопределено самой оборонительной концепцией, на основе которой строилась деятельность этой организации, а также отсутствием строгой партийной дисциплины, вытекающим из принципов организационного строения СДПА. В мирное время эти особенности шуцбунда не слишком бросались в глаза. Но они в полной мере проявлялись в моменты решающих столкновений с реакцией.

Июльские события 1917 г. вспыхнули стихийно. Но они-то и стали первой настоящей пробой сил шуцбунда не на парадах и маршах, а в реальной схватке с аппаратом подавления буржуазного государства. При этом в пользу военной организации СДПА говорил, казалось бы, тот факт, что среди полицейских и государственных чиновников было немало социал-демократов.

Что же получилось на деле? Решительность и боевая активность масс достигли крайне высокого уровня. Выступая в парламенте вскоре после событий, О. Бауэр рассказывал: «Когда мы прибыли, чтобы спасти то, что еще можно было спасти, на нас накинулись самые спокойные и рассудительные рабочие с единодушным криком: «Дайте нам оружие, чтобы мы могли защищаться!» 140 До предела обострилось недовольство пассивными действиями австромарксистских лидеров. 15 июля в Вене был избит пытавшийся успокоить народ политический руководитель шуцбунда Ю. Дойч, а бургомистра Вены К. Зайца, любившего щегольнуть модной одеждой, рабочие забросали камнями и оплевали с головы до ног 141.

[198]

Аналогичные случаи происходили и в провинции. На митинге в Нойфельде рабочие кричали: «Где наши вожди? Что нужно предпринять теперь для защиты жизни рабочего? Дайте нам оружия!». Внезапно появившийся вице-губернатор, социал-демократ Л. Лезер был встречен криками: «Где ты был до сих пор? Убийцы рабочих оправданы, а вожди шляются по кофейням!» Когда другой оратор из СДПА предложил принять резолюцию, рабочие закричали: «Оружия дайте нам, никаких бумажных резолюций» 142

В этих условиях некоторые социал-демократы, прежде всего руководитель объединения свободных профсоюзов Иоганн Шорш и Вильгельм Элленбоген, как вспоминал потом Дойч, предлагали, раз уж стычки с полицией стихийно начались, продолжить борьбу организованно, чтобы добиться окончательной победы. Этому решительно воспротивился Бауэр, заявивший, что начало вооруженной борьбы было бы «самоубийством», так как могло привести к гражданской войне и иностранной интервенции. В результате было принято решение лишь об объявлении на сутки всеобщей забастовки (о чем уведомили в специально выпущенной прокламации) 143

В соответствии с этим курсом и исходя из собственной оборонительной концепции, шуцбунд не только не стал главной ударной силой восставших рабочих, но, наоборот, действовал иногда против них. Именно шуцбундовцы спасли 30 полицейских, забаррикадировавшихся в пылающем Дворце юстиции, переодев их в форму шуцбунда 144. А на следующий день «натренированные для уличной борьбы шуцбундовцы под градом камней молча оттесняли возбужденных рабочих от стратегически важных пунктов Вены, отделяли их, где могли, от полицейских и таким путем стремились прекратить столкновения» 145

Отсутствие же строгой партийной дисциплины привело к тому, что против рабочих — социал-демократов вели борьбу и их товарищи по СДПА не считавшие возможным даже в подобной ситуации пренебречь своим служебным долгом. Вот какой плод принесло дерево внутрипартийного консенсуса, взращенное австромарксистами! Хорошо сказал по этому поводу Н. Лезер: «Аппарат полиции, который после выборов доверенных лиц состоял большей частью из сторонников СДПА, действовал в решающий момент полностью в духе господствующего порядка; стимулированная, вероятно, враждебной пропагандой, но наверняка не ею вызванная профессиональная солидарность полиции, подвергнувшейся нападению, и ее лояльность по отношению к своим начальникам определенно одержали победу над классовой солидарностью...» 146

Горький опыт июльских дней 1927 г. должен был, казалось, многому научить и многое изменить в деятельности шуцбунда. Но этого, к сожалению, не произошло, что со всей очевидностью показали февральские события 1934 г.

После звонка в Вену лидера земельной организации СДПА

[199]

в Верхней Австрии Бернашека, сообщившего о нападении полиции, лидерам партии стало ясно, что реакция начала решительное наступление. Но и после этого их действия не отличались активностью и последовательностью. В общем-то, это было не удивительно, поскольку логически вытекало из теоретических положений и политического курса австромарксизма. Шуцбунд также показал себя не с лучшей стороны. Конечно, не могли не сказаться предпринятые правительством превентивные меры: аресты начальника штаба шуцбунда А. Эйфлера и командиров многих районных отрядов, раскрытие некоторых тайников, где хранилось оружие. Тем не менее трудно оправдать неорганизованность, порожденную главным образом отсутствием твердой дисциплины.

На сборные пункты явились далеко не все шуцбундовцы. К тому же многие из них не имели оружия, которое надо было еще извлекать из тайников. На помощь шуцбундовцам приходили не входившие в отряды социал-демократы, а также коммунисты. По воспоминаниям члена КПА Ф. Грейземноу, погибшего позже в боях за республиканскую Испанию, происходило это так: вместе с тремя другими коммунистами он прибежал помогать знакомым шуцбундовцам, но те, помня о недавних острых дискуссиях, встретили их не очень дружелюбно. Ожидаемых директив от руководства шуцбундовцы не получили... Они ждали насмешек со стороны коммунистов, но увидели готовность к совместным действиям. Пожав друг другу руки, они начали вместе извлекать из стен замурованное там оружие 147.

Но и собравшиеся не знали, как действовать дальше. Отсутствие командиров и четкого военного плана приводило к полнейшей неразберихе. Подобную ситуацию ярко обрисовал в мемуарах Бруно Крайский. Как и многие другие, он вначале сидел дома и тщетно ждал сигнала к выступлению. Потом вместе с Паулой Мрац, которую встретил на улице, он в полной растерянности долго бегал по Вене, пока не нашел все-таки своих товарищей, с которыми и примкнул затем к одной из боевых групп 148.

Губительную роль сыграла и избранная шуцбундом оборонительная тактика. Его бойцы забаррикадировались в муниципальных домах, которые стали основными центрами обороны. Но несмотря на мужество и героизм, шуцбундовцы были бессильны против артиллерий, которую широко использовал намного превосходивший их по численности противник.

Трагический исход и этих событий со всей очевидностью показал бесперспективность главной концепции шуцбунда, выработанной австромарксистами. На результатах его борьбы с реакцией самым пагубным образом сказалось и отсутствие партийной дисциплины, явившееся следствием проводимого лидерами СДПА курса на внутренний консенсус.

[200]