3. Экономика должна быть социализирована

Практическая деятельность австрийской социал-демократии после победы революции началась с попыток осуществления идеи социализации. Это было обусловлено той экономической и политической обстановкой, которая сложилась в стране после свержения Габсбургов. Социально-психологическая ситуация в Австрии характеризовалась революционной активностью масс, ростом самосознания, усилением коллективизма и высокой духовной активностью. «Многие бездушные рабочие животные, — писал о том периоде О. Бауэр, — прозябавшие в вечном однообразии прошлого, превратились в коллективно думающие, работающие, борющиеся личности, сознающие свою ответственность... Рабочие не хотели больше быть живыми орудиями производства для предпринимателей. Рабочий хотел быть хозяином там, где он работал, хотел принимать участие в управлении отраслью промышленности, в которой он трудился» 65.

Голод, нищета, инфляция, с одной стороны, а с другой — создание многочисленных рабочих и солдатских Советов, возникших под влиянием Октябрьской революции, классовых битв в Венгрии и Германии, стихийные попытки рабочих взять на себя управление производством выдвигали проблему социализации на передний план. 7 апреля 1919 г. свергли администрацию, например, рабочие заводов Альпийского металлургического общества в Донавице. Они выбрали из своей среды директорию, которая взяла в свои руки управление предприятиями 66.

Основу концепции социализации составляла идея о сохранении многообразия форм собственности в условиях перехода от капитализма к социализму. Но в процессе выработки этой теории в остром противоборстве столкнулись приверженцы курса на всемерное развитие кооперативного хозяйства и сторонники жесткой централизации и полного «огосударствления» экономики. История этой борьбы самым непосредственным образом связана с именами О. Бауэра и О. Нейрата. Австрийский исследователь К. Фишер подчеркивал, что «в случае Нейрата речь идет об аналитике и марксисте, теоретике и практике аналитической и марксистской фило-

[99]

софии...» 67 Однако, на наш взгляд, такая оценка является верной лишь отчасти. Атеистически-просветительская доктрина Нейрата в духе позитивистского эмпиризма смыкалась не с революционным марксизмом, а с его позитивистской ревизией в философских работах идейных лидеров СДПА.

Сближение неопозитивизма Нейрата с идеями австромарксизма, приведшее к столь пышному расцвету воспитательной, культурно-массовой, кооперативной деятельности СДПА, объяснялось прежде всего особенностями самого австромарксизма, его отходом от революционных идей Маркса в сторону позитивизма. Не случайно большинство буржуазных и реформистских авторов подчеркивают сегодня отказ австромарксизма от философской ортодоксальности, присущей якобы большевизму, и восхваляют его плюрализм в теории познания. Один из таких исследователей, Эрнст Глазер, например, пишет: «Австромарксизм воспринимался прежде всего как социологический метод мышления. Большое значение в этой структуре мышления придавалось этическим компонентам, которые как бы дополняли собой критические (с точки зрения познания) и социологические элементы, обогащали их и этим в особенности характеризовали совокупность духовного здания австромарксизма. Эти компоненты ориентировались на такие понятия, как общность, солидарность, справедливость, и понимались как социальная этика с выраженными социально-педагогическими чертами, которые породили в австромарксизме замечательный педагогический оптимизм» 68. Отсюда Глазер делает вывод, что «его (Нейрата. — Авт.) путь к австромарксизму отражал тесные связи между мыслительной позицией радикального крыла австрийского либерализма и австромарксистской структурой мышления... Упомянутый синдром структуры мышления австромарксизма он, однако, своеобразным и своенравным способом переработал в собственную систему мышления. В отношении теории познания он представлял при полном отказе от диалектического материализма, к которому никогда не чувствовал себя причастным, и будучи в оппозиции к неокантианству, которое можно было часто встретить в австромарксизме, позицию мышления, которая вытекала из, махизма и очерчивалась в философии Венского кружка, получавшего от самого Нейрата немалый импульс» 69.

Вместе с тем взаимоотношения Нейрата и австромарксистов на уровне теорий не были столь гладкими и безоблачными, как это могло показаться на первый взгляд. «Позиция Отто Нейрата в австрийской социал-демократии и внутри австромарксизма не была свободна от определенных проблем. Его способности партия не использовала в той мере, в какой это было возможно. Как в группе философов Венского кружка, так и в партии основные качества его личности, неровный бриллиант интеллекта и ограниченная гибкость при согласовании с мнением других препятствовали его по-

[100]

пулярности. С одной стороны, его взгляды считались нереалистичными и в своем революционном экстремизме даже утопическими... С другой стороны, в некоторых его действиях ощущался скорее консервативный элемент, так, например, в его участии в жилищном движении, значение которого для решения проблемы качества жизни, как он ее видел, так и осталось неясным... Его достижения как теоретика познания имели в общем ограниченные шансы найти понимание внутри партии. Наибольшее признание он получил как народный просветитель и создатель музея» 70.

Столь пространное цитирование представляется нам в данном случае вполне оправданным. Оно позволит читателю яснее представить сегодняшний уровень зарубежной социальной науки, более полно познакомиться с работами иностранных авторов, которые мало известны широкой аудитории в нашей стране, и воочию убедиться в том, что реалистичные, глубокие оценки могут сочетаться и переплетаться с тенденциозными, необъективными.

Социализация была не единственной теорией, предлагавшей вариант дальнейшего развития разрушенной военной экономики Австрии. Некоторые члены социал-демократической партии были охвачены «этатистскими» настроениями. Они считали невозможным отмену «военно-экономической интервенции» государства и в послевоенный период, связывая с этим перспективы национализации. Один из главных идеологов реформизма Карл Каутский выдвигал тезис о постепенном переходе от военного хозяйства к мирному 71.

Теория социализации Бауэра вытекала из его концепции о двух фазах революции, согласно которой сначала должна была осуществиться политическая революция с целью создания демократического, парламентского государства, а затем — социальный переворот. В интерпретации Бауэра второй фазе, т. е. социалистической революции, обязательно должен был предшествовать аншлюс, поскольку произойти эта революция, по его мнению, могла только в общегерманском масштабе.

Концепция Бауэра сводилась, в сущности, к тезису о проведении частичной социализации. Он полагал, что социализация прежде всего должна распространиться на угольную и горнодобывающую промышленность, так как эти отрасли имели особо важное хозяйственное значение (в послевоенной Австрии катастрофически не хватало топлива, на чем спекулировала буржуазия, пугая рабочих прекращением его поставок из-за границы 72) и наибольшую степень концентрации. Управление ими Бауэр предполагал передать не государственным органам, а производственным советам. В отраслях с низким уровнем концентрации он предлагал создать картелированные «индустриальные союзы» по образцу созданных во время войны военных союзов. Управление «индустриальными союзами» должно было осуществляться на паритетных началах рабочими, предпринимателями, представителями по-

[101]

требителей и государства. Проект Бауэра предусматривал также создание на всех предприятиях «рабочих комиссий», в которые должно было входить не менее 20 человек. Функции «рабочих комиссий» заключались в контроле за соблюдением трудового законодательства, они не должны были вмешиваться в техническое управление и коммерческие дела 73. По замыслу Бауэра, необходимо было изменить прежнюю ситуацию, когда промышленность подчинялась финансовому капиталу. С этой целью предусматривалась национализация банков. Таким образом, Бауэр был сторонником проведения вертикальной социализации, которая бы охватывала весь производственный процесс начиная от добычи сырья и вплоть до производства продукции. Фактически идея такой социализации применительно к маленькой Австрии ставила под сомнение планы аншлюса, зафиксированные в программе СДПА.

Взгляды Бауэра по проблеме социализации нашли широкую поддержку в рядах социал-демократии. Они составили основу закона о социализации, принятого парламентом республики 14 марта 1919 г. Тогда же была создана комиссия по социализации, возглавил которую Бауэр. Кроме этого, в течение 1919 г. высший законодательный орган страны принял еще ряд законов по проблеме социализации. Один из них определял действия при экспроприации промышленных предприятий. Закон от 15 июля 1919 г. предусматривал создание комиссий по социализации на местах. Организацию таких комиссий Бауэр считал особенно важным делом, поскольку рабочие должны были получать опыт практического управления производством 74. На основании этих законов в Австрии началась частичная национализация заводов и фабрик в угольной, горнодобывающей, лесной и некоторых других отраслях промышленности. Социал-демократы ставили вопрос о необходимости национализации концерта «Альпине» — флагмана австрийской индустрии. А 29 июля 1919 г. был принят закон, который провозглашал создание на базе существующих государственных предприятий кооперативных заводов и фабрик. Он допускал учреждение смешанных предприятий, в которых мог принимать участие и частный пайщик при условии, что 51% составляет общественный капитал. Кооперативными стали «Объединенная кожевенная и обувная фабрика», фабрика военной обуви, химические заводы Золленау и некоторые другие предприятия.

Однако, по оценке австрийского ученого Эрвина Вейселя, это был «закон, не социализирующий капиталистические предприятия, а капитализирующий запланированные социалистические предприятия» 75. В такой оценке нашло отражение резкое осложнение процесса социализации, которое наблюдалось с июня 1919 г. и было связано со значительными изменениями внутренней и внешней ситуации. Во второй половине 1919 г. начали проявляться первые признаки спада революционной волны, обусловленные во многом

[102]

победой реакции в Венгрии и Германии. Вместо предполагавшейся национализации большая часть акций концерна «Альпине» была продана в Италию. Переговоры с участием австрийской делегации в Париже завершились подписанием 10 сентября 1919 г. Сен-Жерменского мирного договора, что привело к усилению и без того значительной экономической зависимости страны от держав-победительниц. Заметно оживились и сепаратистские настроения в федеральных землях, особенно там, где у власти находились христианско-социальная и другие консервативные партии. В Форарльберге, например, имел хождение лозунг присоединения к соседней Швейцарии 76.

Все эти факторы затрудняли осуществление социализаторских устремлений социал-демократической партии. В рабочей среде росло разочарование, вызванное тем, что, несмотря на обещания лидеров СДПА, социализация не принесла реального повышения уровня благосостояния трудящихся. Проявлялось это, например, в непрерывном росте недельного прожиточного минимума: в декабре 1919 г. он составлял 99,61 кроны, в марте 1920 — уже 185,61, а в июле того же года — 200,43 кроны 77. Недовольство рабочих низкими практическими результатами социализации выражалось в самых различных формах. Не случайно уже в начале 1920 г. известный обозреватель Г. Тумлирц с тревогой писал о росте так называемого «профсоюзного терроризма» 78. А выборы в Национальное Собрание, проходившие в октябре 1920 г., показали, как уже говорилось, сокращение числа сторонников СДПА на 189 200 человек.

Будучи опытным политиком, Отто Бауэр вполне реально оценивал сложившуюся обстановку. Поэтому уже в начале июля 1919 г. он уступил Вильгельму Элленбогену пост президента комиссии по социализации, которая утрачивала свое былое значение буквально на глазах.

Не меньший вклад в разработку теории социализации внес О. Нейрат. Как и Бауэр, Нейрат преследовал цель преодолеть хаос капиталистической экономики, организовав сознательно регулируемое хозяйство. Хорошее знание экономики военного времени, построенной на жесткой централизации, помогло ему довольно быстро сформулировать и обосновать теорию полной социализации хозяйственной жизни страны. Эта теория базировалась на двух других концепциях Нейрата — теории «военной экономики», согласно которой жесткое управление, регулирование парадоксальным образом не только не ограничивает, но и существенно повышает уровень жизни широких народных масс 79, теории «социального эпикурейства».

Учение Нейрата о «социальном эпикурействе» появилось не сразу. Еще в 1925 г. он разработал концепцию «жизненного поло-

[103]

жения». Это понятие носило весьма широкий характер и включало не только политэкономический аспект, выраженный в понятии «жизненный стандарт», но и духовное начало — «настроение жизни». На основе теории «жизненного положения» и была развита позже идея «социального эпикурейства». В основополагающем труде Нейрата «Выражение жизни и классовая борьба», вышедшем в свет в 1928 г., есть глава под названием «Маркс и Эпикур». По мнению Нейрата, пролетариат сам помогает себе и борется за свое счастье, как материальное, так и духовное. Заслуга же Маркса и Энгельса состоит в том, что они дали пролетариату мир мыслей, которые должны помочь ему в достижении этой цели. А счастье человек получает посредством улучшения своего жизненного положения. Поэтому Нейрат и считал марксизм разновидностью социального эпикурейства 80.

В одной из своих журнальных публикаций он четко сформулировал основные задачи социализации:

1. Регулирование распределения на основе установленного обществом плана.

2. Организация производства с помощью общества в интересах этого плана, насколько это необходимо.

3. Передача средств производства в руки общества, насколько это необходимо в интересах данной организационной задачи 81.

Концепция социализации Нейрата по сравнению с бауэровской представляется более масштабной и теоретически обоснованной. Об этом свидетельствует не только его анализ предпосылок и условий социализации, но также и тот факт, что Нейрат впервые поднял вопрос гуманизации рабочих мест и проблему свободного времени. Причем «если другие говорили о сокращении рабочего времени, то он говорил об удлинении свободного времени» 82.

Эти идеи Нейрата получили известность и в рабочей среде, поскольку они довольно активно распространялись прессой, находящейся под эгидой социал-демократической партии. Вот что писал, например, орган, предназначенный для связанных со свободными профсоюзами производственных советов и доверенных лиц: «В Австрии капиталистический способ производства создал зародыш будущей социалистической организации общества, «обобществленного предпринимательства» в тех отраслях, в которых уже в большей или меньшей степени подготовлены основы для социализации производства» 83. А журнал, издававшийся союзом рабочих-металлистов, отмечал, что «социализация, кроме экономических и технических предпосылок, содержит в себе очень важный момент, связанный с психологией рабочих» 84.

Когда после провала баварского эксперимента Нейрат вернулся в Австрию, там уже в течение нескольких месяцев предпринимались попытки практического осуществления социализации. Первые результаты были весьма обнадеживающими. Началась

[104]

реализация обширной программы социальных мероприятий: в Австрии появилось социальное законодательство, предусматривавшее 8-часовой рабочий день, оплачиваемый отпуск, страхование по болезни и безработице, регулирование детского и ночного женского труда. Был принят закон о производственных советах, наделявший их важными функциями: при участии этих органов решался, например, вопрос об увольнении того или иного работника. Однако в то же время, во второй половине 1919 г., быстрыми темпами нарастали сложности и проблемы, вынудившие Бауэра уйти с должности президента комиссии по социализации.

Несмотря на это, Нейрат, по-прежнему мало считавшийся с расстановкой политических сил, со всей энергией и упорством начал бороться за осуществление своих социализаторских планов. Однако и он постепенно убеждался в необходимости внесения некоторых корректив в свою первоначальную концепцию с учетом конкретно сложившейся в Австрии ситуации. Но основных положений теории Нейрата эти изменения не касались, поэтому в первые же недели после его возвращения в страну они подвергались довольно резкой критике со стороны некоторых членов социал-демократической партии. Нейрат активно защищал свою концепцию; за период с середины 1919 до конца 1921 г. он опубликовал около двух десятков статей, посвященных проблеме социализации.

Особенно острый характер носила его полемика с Элленбогеном. Суть ее заключалась в различном подходе и оценке роли кооперативных предприятий в условиях капиталистического общества. Элленбоген считал теорию полной социализации Нейрата безнадежной утопией, а в крупных предприятиях, преобразованных на основе кооперации, видел зародыш будущего социалистического экономического порядка. Нейрат в этом вопросе был более скептичен. Он соглашался, что кооперативные предприятия приобщают пролетариат к системе власти, но одновременно подчеркивал, что они остаются капиталистическими, разобщенными. Поэтому с точки зрения социализации объединенного хозяйства значение их невелико 85.

По мнению Нейрата, наибольшее значение для обобществления многочисленных разрозненных предприятий имело составление обязательного для всех кооперативного экономического плана, который должен вырабатываться центральной хозяйственной службой, осуществляющей также контроль за его выполнением. И именно внутри социал-демократических организаций и с их помощью он надеялся найти средства для практического осуществления своей идеи. Но для этого необходимо было приспособить концепцию полной социализации к существующей обстановке и планам социал-демократии. В качестве такого шага Нейрат предложил провести расчленение единого хозяйственного комплекса на тринадцать отраслевых объединений, что соответствовало существую-

[105]

щей при капитализме тенденции к концентрации производства и идее Бауэра о необходимости «вертикальной социализации». Предусматривалось выделение в качестве самостоятельных отраслей швейной, пищевой, горнодобывающей промышленности, здравоохранения, сельского и лесного хозяйства, машиностроения, химической индустрии, а также строительства, жилищного дела и др. 86

На разработку Нейратом этих положений существенно повлияла ситуация, сложившаяся в австрийском профсоюзном движении: с одной стороны — высокая степень централизации, а с другой — достаточная самостоятельность отраслевых организаций, действующих по принципу производственных отрядов. Поэтому Нейрат и видел в профсоюзах и особенно в возникших в 1919 г. производственных советах те органы, «которые в теперешний переходный период должны подготовить последующее установление пролетарского контроля над целыми отраслями» 87. Наиболее детально Нейрат определил их задачи в статье «Школы производственных советов как школы социализма» (1922): «...содействовать улучшению положения рабочих; способствовать реорганизации производственного порядка и стремиться при их содействии к усилению влияния объединенных трудящихся, чтобы получить в свои руки контроль над производством; участвовать в реорганизации всего экономического порядка и контроле над отдельными организованными в союзы отраслями экономики» 88.

Высоко оценивая социальную роль производственных советов, Нейрат не мог обойти вопрос и о повышении теоретического уровня его членов. Вскоре после освобождения из заключения он принял активное участие в проведении политической учебы немецкоязычных членов производственных советов в Чехословакии. Не без его помощи в Австрии была создана целая система школ, в которых обучались члены производственных советов. Преподавание в них велось по единому учебному плану, свидетельствовавшему о довольно глубоком уровне теоретической подготовки 89:

Правоведение и теория управления 24 ч.

Экономические знания 10 ч.

Организация и управление производством 10 ч.

Специальная экономика и организация производства 8 ч.

Однако относительная неудача СДПА на выборах в Национальное Собрание в октябре 1920 г. практически окончательно перечеркнула надежды на создание в Австрии системы плановой экономики. После выхода социал-демократов из правительства производственным советам вместе с профсоюзами пришлось заняться прежде всего защитой тех социальных завоеваний, которые

[106]

были достигнуты в первые месяцы после свержения Габсбургов. Еще более актуальной эта задача стала после подписания в октябре 1922 г. Женевских протоколов, которые привели к значительному усилению политического влияния в стране австрийской и международной буржуазии.

Но далеко не все функционеры СДПА, возглавлявшие, как правило, производственные советы, вставали на сторону трудящихся. Конечно, членам социал-демократической партии почти всегда была обеспечена помощь и поддержка, а вот когда дело касалось рабочих-коммунистов, то ситуация часто выглядела совсем по-иному. Например, в начале 1921 г. производственный совет уволил с оружейной фабрики в Леттене коммунистку, но предприниматель вновь взял ее на работу. Председатель совета Лишка, увидев у нее членский билет КПА, заявил: «Знаете ли, что сделала бы на вашем месте другая женщина? Она бы стала просить». Коммунистка ответила, что за такие слова она плюнула бы в лицо, если бы перед ней стоял предприниматель, а не свой же товарищ. В результате она снова оказалась на улице, хотя было известно, что у нее на иждивении находилось трое детей, 7, 9 и 11 лет, 73-летняя мать и больной муж, помещенный в госпиталь в Линце 90. А рабочая Мария Шауп из Штирии в открытом письме труженикам местной оружейной фабрики и всем пролетариям-металлистам сообщала, что в январе 1921 г. по требованию производственного совета она как член КПА была уволена. В течение долгого времени эта женщина не могла устроиться на работу, так как производственный совет препятствовал этому, телефонируя в аналогичные органы других предприятий 91.

Подобные методы использовали иногда и профсоюзные функционеры СДПА. Однажды группа рабочих-металлистов вместе с безработными явилась в профсоюзный комитет с просьбой о помощи. Тогда его секретарь Штингль выхватил револьвер и угрожал пристрелить непрошенных посетителей, «как собак», пока другой служащий вызывал полицию 92.

[107]