Энвер Ходжа. По всей видимости, так произошло с «четверкой».

СУББОТА
23 ОКТЯБРЯ 1976 г.

ПО ВСЕЙ ВИДИМОСТИ, ТАК ПРОИЗОШЛО С «ЧЕТВЕРКОЙ»

Внимательно прочтя информацию об одном циркуляре ЦК КП Китая, по-моему, можно заключить, что все утверждения китайцев есть вздор и ложь.

В этом циркуляре указывается, что в октябре 1974 года Ван Хун-вэнь, пошел, мол, к Мао Цзэдуну и „обвинил", мол, Чжоу Энь-лая. По-моему, Ван Хун-вэнь поступил очень хорошо, и это допускается партийными нормами.

Любой член Центрального Комитета и даже любой член партии имеет полное право идти к председателю или первому секретарю ЦК партии и высказать ему свое мнение о каком-либо члене руководства или о любом коммунисте, какой бы пост он ни занимал. Это соответствует партийным правилам. В повседневной практике многие люди, партийные или беспартийные, обращаются к Центральному Комитету, председателю или первому секретарю Центрального Комитета с письмами, подписанными или даже анонимными, информируя его о деятельности провинившихся людей.

Итак, член партийного руководства, каким был Ван Хун-вэнь, пошел к председателю Центрального Комитета с целью критиковать действия одного из членов Политбюро; его поступок нельзя считать преступлением и тем более заговором, наоборот, это нормально. Только те, которым хочется, чтобы их порочная деятельность или допущенные ими ошибки не стали известны руководству, могут думать иначе и расценивать это по-иному. Особенно в случае с Мао Цзэду- ном, который сидел замкнутым в своем кабинете и ждал, пока другие придут и выскажут ему свое мнение, будь это коллективное или отдельное, индивидуальное, о работе и людях, Ван Хун-вэнь поступил совершенно нормально. Поэтому, возведенное на Ван Хун-вэня обвинение беспочвенно и предосудительно. Нам ясно, что это злоумышленно делается теми, кто выдумал его.

Как заместитель председателя Центрального Комитета, Ван Хун-вэнь, как я уже сказал, имел полное право обращаться к Мао Цзэдуну, как к председателю Центрального Комитета партии, и высказать ему свое мнение об одном из членов Центрального Комитета. Однако нынешние китайские руководители тяжко обвиняют Вана, считая его „заговорщиком". Зная, кто был Чжоу Энь-лай и какую деятельность он развертывал, я думаю, что Ван Хун-вэнь очень хорошо поступил, что пошел к Мао Цзэдуну и высказал ему свое мнение о Чжоу. От этого нам становится ясно, что те, кто ныне обвиняется Хуа Го-фэном и его компанией, придерживались одной и той же, причем правильной, точки зрения относительно Чжоу Энь-лая, его деяний, его преступлений и его интриг.

В информации из Пекина ничего не указывается, но вполне возможно, что Ван Хун-вэнь пошел к Мао с целью критиковать Чжоу Энь-лая, предварительно проконсультировавшись с остальными товарищами, чтобы изложить ему общие для них точки зрения о нем.

Нам ясно, что Ван Хун-вэнь, по всей видимости, не ограничился только этим. Свое мнение относительно действий, совершенных Чжоу Энь-лаем не на правильном, не на марксистско-ленинском пути, он излагал и официально. Тот факт, что эту проблему, как указывается в уже известном нам циркуляре, он открыто поставил и на X пленуме Законодательного Собрания, подтверждает, что ни Ван Хун-вэнь, ни его товарищи, которые ныне там подвергаются гонениям, отнюдь не поступали как „заговорщики", наоборот, как таковые поступали те, которые пришли к власти.

Левые элементы, по нашему мнению, правильно прореагировали, но контрреволюционерам было не по нутру вмешательство Ван Хун-вэня, поэтому они противодействовали. Мао, оказывается, не принял предложения и обвинения левых элементов; более того, судя по тому, что говорится в циркуляре, он упрекнул Ван Хун-вэня за его предложения, которые он отверг.

Это свидетельствует о том, что Мао Цзэдун, сообща с Чжоу Энь-лаем и его группой, поддерживал правых реакционных ревизионистских элементов, засевших в партийных и государственных аппаратах или реабилитированных ими, таких как Дэн Сяо-пин. Возражения Ван Хун-вэня, Яо Вэнь-юаня, Цзян Цина и Чжан Чунь-цяо, как явствует и из анализа циркуляра, были вполне законными.

В одной информации из китайского источника говорится, что Цзян Цин уже давно возражала Чжоу Энь-лаю против его ревизионистской и капитулянтской деятельности. Более того, она информировала и Мао о своих взглядах относительно Чжоу Энь-лая, и это было правильно. А теперь, согласно доведенному до нашего сведения циркуляру, получается, что Мао Цзэдун критиковал Цзян Цина за „властолюбие", за то, что она морочила ему голову, преподнося „мелочные вопросы", а не великие проблемы. Из этого можно вынести вывод, что любая критика, с которой другие выступали против Чжоу Энь-лая, была неприемлема для Мао Цзэдуна. Мао защищал ревизиониста Чжоу Энь-лая.

Возникает вопрос: Где тут заговор? Неужели некоторые члены Политбюро не имеют права взять и открыто высказать в Центральном Комитете мысль, внести предложение или даже критиковать какого-либо лица, вроде Чжоу Энь-лая, или любого другого члена руководства? Основываясь на партийных нормах, мы не видим здесь никаких нарушений; наоборот, мы замечаем догматизм и немарксистскую авторитарность со стороны самого Мао, который критикует за „догматизм" этих смелых людей. Заговорщики используют в качестве своего оружия слова Мао о том, что их противники являются „догматиками", но таким является сам Мао Цзэдун, который заставлял своих товарищей поступать только так, как говорил и решал он.

Позже, 3 февраля, — говорится в циркуляре, — Чжан Чунь-цяо выступил со статьей, в которой яростно возражал против личного предложения Мао. Что это за предложение и о чем в нем идет речь, нам это не ясно; однако, по мнению путчистов, и в этом случае опять-таки надо было заткнуть рот тому, кто осмеливался критиковать, ибо относительно вопросов, которые решались Мао, не надо было критиковать. Можеть быть, здесь намекают на выдвижение в руководство Дэн Сяопина или какого-либо другого, который в циркуляре не упоминается. Вполне возможно, что именно с целью критиковать это предложение, Чжан Чунь-цяо опубликовал указанную статью, которая, естественно, не была основана на мыслях Мао. В последнем циркуляре Центрального Комитета Коммунистической партии Китая опубликование этой статьи считается преступлением, так как она содержит возражения против Мао.

Это возражение, быть может, было связано и с назначением Хуа Го-фэна на задуманные Мао посты — заместителя председателя партии и премьера Госсовета. Это значит, что все четыре осужденных товарища из руководства не приняли предложения Мао Цзэдуна о назначении Хуа Го-фэна на доверенные ему посты, и, может быть, в связи с этим они публично высказали свои взгляды в этой статье. Это путчисты также считают „заговором", что, конечно, неприемлемо, ибо заговор устраивается не так.

Посол Китая в одном западном государстве, рассказав нашему послу о „заговоре четырех", информируя его якобы конфиденциально, сказал: „Говорю тебе по секрету, что Чжан Чунь-цяо является агентом гоминьдана, и что Мао Цзэдун давно знал, что за зловредные люди были эти четыре заговорщика, но он сам дал им приехать в Пекин и дал свое согласие на назначение их в Центральный Комитет и даже в Политбюро". Какие гадости измышляют об этих четырех! Но в то же время до чего они простофили!! Не понимают ли они, что таким образом они изобличают самого Мао? Или же они, будучи ревизионистами и реакционерами, делают это с целью „развенчать" Мао за все то, что они терпели в силу его колебаний, как и в своих ультраревизионистских и реакционных целях на будущее? Попробуй-ка раскусить эту китайщину!

Ревизионисты-путчисты дошли до того, что Цзян Цина обозвали „уличной женщиной" и распространяют о ней брошюры, в которых выражаются до того гнусными словами, что обзывают ее „распутницей". Возникает вопрос: Каким образом эта „распутница" могла оставаться женой Мао Цзэдуна в течение целых 33 лет, иметь от него детей, быть избранной членом Центрального Комитета и Политбюро ЦК Коммунистической партии Китая? Где были эти „храбрецы", которые ныне измышляют подобные чудовищные вещи, которых не найти даже в самой отвратительной порнографической литературе Запада? Само собой разумеется, что эти люди сами являются агентами империализма, и через Цзян Цина стараются дискредитировать лично Мао, якобы сохраняя его флаг, конечно, до тех пор, пока они не вывернутся из беды. И то немногое хорошее, которое Мао сделал для Китая, ревизионисты-путчисты подобными действиями обливают грязью.

Ниже в циркуляре путчисты продолжают возводить общие обвинения в адрес революционных элементов, так как последние пытались расстроить заговорщицкие планы ревизионистского крыла во главе с Чжоу Энь-лаем, Дэн Сяо-пином, Хуа Го-фэном и др. Эти нескончаемые клеветнические обвинения касаются пустяков, мелочей. Они, по-моему, включены в циркуляр путчистами во главе с Хуа Го-фэном потому, что у них не было другого обвинения, посредством которого можно было квалифицировать как „заговорщиков" товарищей из левого крыла. Все их действия, борьба, которую они вели против реакции, нарушали покой ревизионистам, которых поддерживал Мао. Ревизионисты уже создали мощную базу в партии и государстве. Они держали в своих руках ключи и повсюду сажали своих людей. Они не хотели, чтобы другие мешали им в этом благоприятном положении, которое они создали себе. Однако им нарушали покой „левые" статьями и другими формами, в том числе и рядом критических выступлений. Все это ревизионисты окрашивали в цвет „заговора". В ревизионистском заговоре, который сами уже давно составили, они пытаются винить тех товарищей, которых они называют радикалами, но которые, насколько нам известно и как нам кажется, стояли на более правильных позициях, несмотря на ошибки и недостатки, которые у них могут быть.

Я убежден, что Чжоу Энь-лаю, при поддержке Мао, удалось собрать вокруг себя всех ревизионистов и реакцию, одним словом, всех сторонников предателя Лю Шао-ци. Он по очереди и постепенно выдвигал всех их в партийные, государственные, армейские и др. аппараты. Добившись этой цели, Чжоу Энь-лай принялся за устранение одного за другим всех своих противников, поэтому, сначала он состряпал дело Линь Бяо, который был его главным противником. Его он ликвидировал с помощью ловушки. После него он взялся за ликвидацию выявленных Культурной революцией остальных противников, с Кан Шэном и другими во главе. Но Кан ПГэн заболел и умер, тогда как ликвидации Линь Бяо предшествовала ликвидация Чэнь Бо-да.

Остались теперь эти четыре — Ван Хун-вэнь, Яо Вэнь- юань, Цзян Цин и Чжан Чунь-цяо, которых Чжоу Энь-лаю было трудно ликвидировать. Но, будучи крупным ревизионистским организатором и заговорщиком, при поддержке Мао, Чжоу Энь-лай смог реабилитировать и снова привести к руководству Дэн Сяо-пина, которого он усиленно готовил в качестве своего заместителя. „Четверка", видимо, сразу же возразила против реабилитации ревизиониста Дэн Сяо-пина, но выдвижение его, по всей видимости, было навязано ей Мао. Я убежден, что все четверо они были против прихода Дэн Сяо пина в партийное и государственное руководство. Им, по всей вероятности, Мао говорил, что надо делать так, как предлагает Чжоу с компанией.

Мне думается, что Чжоу наставил своим сообщникам не действовать при жизни Мао. Однако после смерти Чжоу выступили эти четыре, так что благодаря их сопротивлению Дэн не мог быть назначен на место Чжоу в качестве премьера Госсовета. Возникла, таким образом, необходимость дальнейшего развития Культурной революции. Но Мао, в силу имевшихся у него противоречий с этими четырьмя товарищами, вызвал.

Хуа Го-фэна, которого он сделал заместителем председателя партии, а также и главой правительства. Мао прекрасно знал, что Хуа Го-фэн был сторонником Чжоу Энь-лая. Это хорошо знали так же и Ван Хун-вэнь, Чжан Чунь-цяо, Цзян Цин и Яо Вэнь-юань, поэтому они, по-видимому, возражали против прихода Хуа Го-фэна в руководство; однако его назначение на посты заместителя председателя партии и премьера Госсовета навязал им Мао.

После смерти Мао „четверка", по всей видимости, снова возразила против прихода Хуа Го-фэна во главе партии и государства, а это возражение было расценено ревизионистами как „заговор". Обвинив этих четырех в том, что они „боролись против партии, возражали Мао Цзэдуну, а также против принятого им самим решения передать Хуа Го-фэну бразды правления", они арестовали их, не собрав ни Центрального Комитета, ни Политбюро и т.д. и т.п. По-моему, такова действительность, иначе нельзя понимать имевшие место события.

Прочтя поступившую к нам информацию, можно ясно представить себе, какие клеветнические измышления и ложные обвинения возведены на этих четырех товарищей. Ревизионистские предатели обвиняют их в том, что „они десятки раз беседовали с иностранцами, поддерживали связи с ними", не упоминая по имени, кто это они. Они забывают, что, начиная с самого Мао и Чжоу Энь-лая, все участники ревизионистской группы невесть сколько раз встречались и целыми днями и ночами беседовали с такими иностранцами, как Киссинджеры и Никсоны, с чертом и с кем еще угодно. И, для того чтобы их не обвиняли в этих известных всему миру встречах, ревизионисты обвиняют „четверку" в том, что она, мол, беседовала с иностранцами! Этим они хотят сказать, что эти четыре „были агентами иностранцев". Так они расценивают встречу Цзян Цина с одной американской журналисткой или писательницей, которая пишет о ней.

Ревизионисты обращаются с этими четырьмя так, как обращались и с Линь Бяо, называют их „агентами", но чьи они агенты — этого они не говорят. Наверняка они скажут это завтра, и в этом отношении уже появляются признаки того, что их обвиняют в том, будто они были „агентами советских", в чем они обвинили и Линь Бяо. Тот же китайский посол, которого я упомнил немного выше, кроме вышесказанного, говорил нашему послу еще, что „пока что мы не можем сказать, что эти четыре являются агентами советских, но никто не может заверить нас в обратном, так что завтра мы можем раскрыть, что они являются их людьми". Подделав документы, китайские ревизионисты наверняка скажут и это.

С другой стороны, этот же китайский посол проинформировал нашего посла о том, что „Запад считает четырех заговорщиков левыми радикалами, но это не так", ибо, по его словам, „они являются правыми крайними, прикрывающимися личиной левых радикалов". Конечно, они не могут сказать, что эти четыре являются агентами американцев, ибо у них самих дело с империалистами янки на мази.

Можно догадаться, что путчисты во главе с Чжоу Энь-лаем стояли против Культурной революции. Они даже нападают на эту революцию, изобличившую штабы реакции внутри партии, когда утверждают, что Мао раскритиковал Цзян Цина и остальных троих за то, что „в ходе Культурной революции они надевали колпак некоторым руководителям" и т.д. и т.п. Этим они хотят сказать, что Культурной революцией и т.д. и т.п. революционеры обрушивались на партию, и обвиняют их в том, что „они совершали преступления" тем, что „надевали колпак" контрреволюционерам, что они „свергали кого им удавалось" и т.д. и т.п.

По всей вероятности, сразу после смерти Мао, четыре обвиняемых подняли вопрос о том, кто будет избран в новое руководство. Однако, для путчистов Хуа Го-фэна это является „интригой", „заговором". Но почему же это является интригой или заговором, если они еще при жизни Мао выступили против избрания Хуа Го-фэна главным руководителем?

Обвинения путчистов являются настолько банальными, что в целях убеждения других их авторы придираются к пустякам. Вот что они пишут в своем циркуляре: В апреле 1976 года Мао отмечал, что „надо следовать курсу прошлого", между тем как эти четыре „искажали" его слова, прибегая к

формуле „действовать по определенному курсу". А в чем здесь разница? Трудно отличать ее, однако, если глубже вдуматься, то получается, что и слова Мао „следовать курсу прошлого" с умыслом упоминаются ревизионистами. Надо полагать, что под старым курсом подразумевается линия, которой придерживались во всех направлениях Мао, Чжоу Энь-лай и Дэн Сяопин с компанией. По их мнению, „лучшими людьми являются вновь пришедшие к власти и к руководству партии, а не те, которые были выдвинуты Культурной революцией". Эта революция для путчистов кончилась, поэтому они призывают „обращаться к старому курсу, не восставать против тех, которые были реабилитированы, ибо они самые лучшие".

Значит, постановку со стороны „левых" вопроса об избрании нового руководства ренегаты считают „преступлением". Этим объясняется и использование ими высказывания Мао „Объединяйтесь и не раскалывайтесь ... не устраивайте заговоров и не интригуйте!". Все эти высказывания Мао путчисты используют для защиты этого курса, и обвиняют „четверку" в том, будто она искажала слова Мао. На деле, Мао выдвинул этот лозунг еще в период Культурной революции, тогда как нынешние путчисты пытаются доказать, будто он выдвинул его теперь и специально против этих четырех. Налицо хитросплетение путчистов, стремящихся ввести в заблуждение широкие партийные и народные массы, поскольку они норовят убедить людей в том, будто Мао говорил это теперь. Во всяком случае, независимо от того, когда Мао выдвинул этот лозунг, теперь или в ходе Культурной революции, из него не как следует проступает революционный и классовый дух.

„Не устраивай заговор", — говорит Мао, но на самом деле кто же устраивает заговоры? Если подвергнуть анализу деятельность этих четырех, то получается, что они не устраивали заговор. Это Лю Шао-ци, Чжоу Энь-лай, Дэн Сяо-пин, Пэн Чжэнь и др. хотели совершенно изменить социальный строй в Китае, причем пытались добиться такого изменения. Некоторые из них были отстранены в ходе Культурной революции, однако они снова пришли к власти, поэтому их надо было изобличить, с ними надо было вести борьбу за контрреволюционную деятельность, которую они развертывали. Но кто должен был вести с ними борьбу? Конечно, революционные элементы, руководимые марксистско-ленинской-партией. Однако стоявшие у власти люди в Китае, такие как Чжоу Энь-лай с компанией, которых волна Культурной революции не смогла смыть и которым хотелось удержать и увековечить эту власть, обвиняют левых элементов в „заговоре". Путчисты прибегают к этому слову в целях самозащиты. Ныне они все пришли к власти и обвиняют четырех товарищей в нарушений директив Мао.

Этих четырех товарищей обвиняют также в том, что они написали статью против ревизионизма, в которой содержится призыв действовать „согласно намеченному председателем Мао курсу". Эта статья считается антипартийной вылазкой против Центрального Комитета. Очень хорошо поступили эти четыре товарища, что выступили против Центрального Комитета, если он стоял на ревизионистском пути. В статье, при постановке вопроса о борьбе против прагматизма, говорится и против ревизионизма. Известно, что прагматизм представлялся Чжоу Энь-лаем, был методом его деятельности. Проведение прагматизма с его стороны означает деятельность, направленную против марксизма-ленинизма.

В беседе, которую имел с нашими товарищами, когда они были в Пекине, Мао Цзэдун говорил им: „Если ревизионистам когда-либо удастся узурпировать руководство в Китае, то марксисты-ленинцы других стран должны также решительно изобличать этих ревизионистов и вести против них борьбу, они должны помочь рабочему классу и народным массам Китая бороться против ревизионизма".

Чжан Чунь-цяо обвиняют в том, что он устроил совещание с армейскими комиссарами и др., в котором он отметил в качестве вопроса первостепенной важности борьбу с прагматизмом, причем отстаивал эту мысль на указанном совещании. Нам ничего не известно, как он это сделал, но, по-видимому, он отмечал, что мы, марксисты, отстаивать-то марксистско-ленинскую теорию должны, но в то же время должны и осуществлять ее на практике, и это нам надо делать не отрицанием ее положений. По словам путчистов, „Чжан Чунь-цяо и другие попрали марксизм-ленинизм". И это есть другое ложное обвинение, которое возводится на них.

Мао говорил, что „при защите марксизма надо идти и против течения". Фактически, Ван Хун-вэнь, Чжан Чунь-цяо, Цзян Цин и Яо Вэнь-юань, несмотря на сильное противодействие ревизионистов, боролись против ревизионизма. Это они сокрушали ревизионистов в рядах партии, а путчисты обвиняют их в „измене Мао, Центральному Комитету, революции" и т.д.

Участники „четверки", по словам ревизионистов, „искажали стратегию Мао в борьбе против Линь Бяо и Конфуция". Ну а что это за стратегия Мао? Этого ревизионисты не говорят. Если эти четыре товарища „искажали эту стратегию", то где же были их обвинители с Мао во главе? Почему они не подняли вовремя этого вопроса? Раз дело так, то почему они не созвали заседание руководства, чтобы убрать тех, кто „искажал"? Поскольку они убрали Линь Бяо и Чэнь Бо-да, не могли ли они убрать и тех? Почему же они не выступили еще тогда против Цзян Цина? Но этого они не могли делать, так как в период Культурной революции они были, с позволения сказать, обос ...

Чего только не наговаривают путчисты на Цзян Цина. Ревизионисты измышляют, будто Мао в такое-то и в такое-то время говорил ей, что „ты властолюбивая, ты стремишься захватить власть, ты такая, ты сякая, ты отстаиваешь меньшинство, вы составляйте четверку" и т.д. и т.п. Однако эти вопросы, по их словам, стали известны несколько лет назад, и Мао, как говорится в циркуляре, изложил их и на заседании. Поскольку дело обстоит так, то странно почему не прижали еще тогда Цзян Цина, а также трех остальных? „Вот видишь, у тебя есть ошибки", якобы говорил Мао Цзян Цину, „но товарищи тебе не ставят их на вид. Ты занимаешься мелочами, которыми тревожишь меня, и не говоришь мне о серьезных делах". Вопросы, выдвигавшиеся Цзян Цином, озадачивали Мао.

По словам путчистов, „четверка" „совершала преступления еще во время изобличения Линь Бяо, пустив три стрелы.

Первая стрела была направлена против Линь Бяо, вторая — против Конфуция и третья против лицеприятий", или против „входа через задний ход". А это что значит? Почему они только теперь ставят вопрос о борьбе против лицеприятий? Почему это беспокоит их? Кто же допускал лицеприятия? Наверняка те, у которых была власть в руках, начиная, в первую очередь, с Чжоу Энь-лая и вплоть до Дэн Сяо-пина, которые сбили вокруг себя в ключевых местах своих людей и допускали лицеприятия политического, экономического и другого характера. Смотрите, какие обвинения возводят ревизионисты! Они обвиняют других потому, что они сами нечисты. Стрела, которую они приписывают „четверке" относительно Мао, Чжоу и его сообщников, специально выдумана с целью ослабить две первые стрелы, стрелы против Линь Бяо и Конфуция. Вот в какие софистические суждения пускаются путчисты.

И в этом случае повторяется та же тактика. О Линь Бяо ревизионисты говорили, что „он хотел занять место Мао". И о Цзян Цине говорят, что „она попыталась, подобно Лнню, прибрать к рукам руководство партии". Эти обвинения путчисты сформулировали так, что, прочтя их, даже не углубляясь во все эти измышления, человек может сказать: „Ну и ну! А ведь эти четыре, оказывается, были воистину крупными преступниками!". Стоит, однако, углубиться хоть немного, и само собой возникает вопрос: Раз Цзян Цин была столь зло-вредной, и Мао неоднократно так резко критиковал ее, то почему ее не исключили, по крайней мере, из руководства? Цзян Цин, несомненно, информировала Мао о вопиющих закулисных мошенничествах ревизионистов, делала ему замечания со своей стороны, но Мао с вершины Олимпа не допускал посягательств на свои „непогрешимые" мысли.

На Ван Хун-вэня возводятся те же обвинения, что и на Линь Бяо — будто „он хотел занять место Мао, подобно Цзян Цину, которая стремилась прибрать к рукам руководство партии".

Все это показывает, что правые, при поддержке самого Мао, долгое время боролись за то, чтобы любой ценой удержать власть.

Четырех „левых" обвиняют в том, что они „включились в борьбу против эмпиризма" (понятно, против Чжоу Энь-лая) и якобы „они не боролись против ревизионизма". Это тоже измышление. Эмпиристы в Китае являются в то же время и ревизионистами, и это — Чжоу Энь-лай, Дэн Сяо-пин, Хуа Го-фэн и другие. Понятно, что своей борьбой против эмпиризма, левые наступали на мозоль вышеупомянутым ревизионистам.

Ревизионисты отмечают в циркуляре также высказывание, согласно которому „Мао требует дисциплины и повиновения", и это высказывание, по мнению правых, при нынешних условиях непререкаемо и подлежит исполнению.

Их вывод таков, что „четверка" и ее последователи представляют собой „буржуазию в партии", как, по словам путчистов, говорил Мао Цзэдун, тогда как они сами с Хуа Го-фэном во главе являются „марксистами-ленинцами".

К чему говорить о том, что они в своем циркуляре ни одного слова не говорят, ни малейшего обвинения не возводят на Дэн Сяо-пина. Сей раз его совсем не упоминают.

Энвер Ходжа. Размышления о Китае. II. 1973-1977. Отрывки из политического дневника. Тирана, 1979. С. 313-325.