Германский фашизм.

Германский фашизм

Всякий, кто убежден, что будущность Западной Европы решается в Германии, должен с болью в сердце переживать нынешний этап ее истории. Но этот этап не является совершенно неожиданным. Ведь все, что в настоящее время осуществляется среди бела дня, уже имелось до войны в скрытом виде. И гонение на евреев, и ярая

[ 341 ]

ненависть властей к широким народным массам и к их притязания» на человеческое существование, и жестокие методы подавления этих требований — все это уже было и раньше. Реакция давала себя чувствовать и в других странах в достаточной степени. Но юнкерская аграрная Пруссия была прямо таки опорой мировой реакции: здесь на земле 350 тыс. уничтоженных государством свободных крестьянских хозяйств засели помещики и сидят по сей день, они составляли главную опору вильгельмовской империи. Отсюда выпорхнуло это отродье. Уже в детстве очерствевшие под впечатлением ежедневно наблюдаемого у себя дома нечеловеческого обращения с батраками, они еще более огрубевали в студенческие годы. Традиции корпораций, попойки, презрение к гражданскому населению и студенческие дуэли вырабатывали из них для правительства большого, трудолюбивого, чистосердечного народа кадры офицеров, ландратов, высших чиновников, а также, что тоже имело немалое значение, высших должностных лиц полиции, которые из наиболее квалифицированных сыновей сельских рабочих своей местности воспитывали полицейских и создали тип «шутцмана», не даром пользующийся дурной славой.

Немецкий народ, — как и всякий народ, если достаточно долго проживешь с ним,—нельзя не полюбить за его работоспособность, за его готовность притти на помощь и за его душевные свойства. Но все же в видьгельмовском государстве нельзя было никогда чувствовать себя особенно хорошо. Нельзя было отделаться от неопределенной» чувства, что невидимые, жуткие силы, о грубость которых разбивалось все интеллектуальное и человеческое, посягают на твою личность. Германия производила впечатление почвы, казалось бы тщательно возделанной, которая однако постоянно может снова превратиться в дикую степь, причем все снова будет заглушено и уничтожено-.

Иногда эта опасность проявлялась грубо, в преувеличенной форме, как-то в нашумевших историях в Цаберне и Моабите, иногда резко и тупо, как в кепеникском деле.

Широкие слои в общем не обладали способностью освободиться от психологии «господ» и вытекающего отсюда рабского чувства. Даже в германском рабочем движении, «величайшем в мире» и долгое время руководящем, преобладало скорее корпоративное начало, чем сознание значения личности. Социал-демократии не удалось пробудить в пролетариате сознания собственного достоинства; в профсоюзных и партийных кадрах, с их гражданскими унтер-офицерами; и фельдфебелями, с их империалистически настроенными вождями явно возродился вильгельмовский' строй. Германская социал-демократия заросла капиталистической сорной травой: империализмом, антисемитизмом, индивидуализмом и бюрократизмом. В массовых действиях это выражалось в большой дрессировке и в малой способности самостоятельно думать, в инертности, отчасти трусости и во всяком случае в отсутствии размаха.

Мировому пролетариату — пока Германия служила ему примером— приходилось признавать много сорных трав пролетарскими культурными растениями.

[ 342 ]

[ Иллюстрации ]

[ 343 ]

Каждая борьба за культуру означает освобождение человека в какой-нибудь области. На сегодняшний день возможна только одна борьба за культуру и эта борьба—освобождение пролетариата от хозяйственной, национальной, колониальной, расовой тирании.

Предпосылкой всякого угнетения является презрение к психике, культуре, человечности; никакая маскировка угнетателя не скроет в нем зверя!

Фашизм—это период разоблаченного и показывающего свою звериную сущность капитализма. Наша сегодняшняя борьба, как и всякая борьба за культуру,— борьба за человека и против зверя. Кто в этом еще сомневается, пусть обратится к современной Германии.

Для такой борьбы не годится рабочее движение, которое играет понятиями пацифизма и гуманизма и подражает буржуазным добродетелям и порокам. Кто хочет вырвать чертополох, должен крепко хватать его и притом иметь грубую кожу на руках.

Мы недостаточно глубоко вспахали почву. Под возделанным слоем земли еще не выкорчеваны корни старины. В особенности это относится к Германии. Надо сызнова вспахать почву. Поступим, как в СССР, начнем все сызнова, вооружившись колоннами тракторов!

Мартин Андерсен Нексе

[ 344 ]