Маскировка убийств.

Маскировка убийств

Как и всюду в этой книге, мы приводим здесь только тщательно проверенный материал. Мы ограничиваемся преимущественно сведениями из следующих двух источников: свидетельскими показаниями из Германии, полученными от лиц, переживших данные события, и известиями фашизированной германской прессы. Сообщения прессы не только содержат официальное подтверждение убийств, но ярко показывают также те неуклюжие способы, с помощью которых национал-социалисты стараются замести следы своих преступлений, причем часто сами себя невольно выдают.

В марте появлялись еще сообщения о политических убийствах, составленные самими газетами. Правда, рабочая пресса к тому Бремени была уже ликвидирована, а пресса, занимавшая «средние» позиции, до того запугана, что обычно не решалась печатать даже самые надежные известия.

Однако несмотря на пресмыкательство прессы, в нее все еще проникало столько компрометирующих известий, что правительство Гитлера стало опасаться за свой престиж. Тогда к местной цензуре национал- социалистических комиссаров при газетах и к «самоцензуре» газет прибавили централизованную цензуру министерства, пропаганды. 2 апреля можно было прочитать открытое признание, что в «третьей империи» информация об убийствах является делом не полиции и печати, а пропаганды:

«Берлин, 2 апреля (агентство Вольфа). — Имперское правительство дало указание всем информационным агентствам о том, что сообщения о происшествиях в Германии... не должны опубликовываться без специального разрешения отдела печати министерства пропаганды. Запрещается всякое изменение разрешенного текста публикуемых сообщений».

Благодаря централизации цензуры известия принимают схематический характер. Фашизированная пресса строго следует существующим правилам. Она редко дает конкретную картину обстоятельств дела. Если

[ 294 ]

приводятся более или менее подробные указания, то противоречия в деталях тотчас обнаруживают их лживость.

Все яснее вырисовываются различные виды фальсификации. Во-первых, нахождение тел якобы неизвестных лиц. В большинстве случаев полиция оказывается в состоянии немедленно опознать убитых, они уже за несколько дней до того фигурировали в числе «пропавших без вести» или «увезенных». Факт опознания скрывается от общественности или же сообщается лишь по прошествии многих недель и по возможности так, чтобы не вызвать шума. К этой категории относится ряд случаев с непокорными штурмовиками, убитыми по приговору тайных судилищ.

Во-вторых, в связи с волной самоубийств, которая с 5 марта сопутствует фашистскому террору, власти пытаются представить очень многие убийства в виде самоубийств.

Как неуклюже производится порой этот обман, показывает официальное сообщение об убийстве члена магдебургской городской управы Крессе:

«Магдебург, 14 марта (Телеграфен унион). В Фелгелебен близ Магдебурга в воскресенье поздно вечером произошло кровавое столкновение в одной пивной, служившей помещением для предвыборных собраний. Как только в помещение вошел приехавший из Магдебурга социал-демократический член городской управы Крессе, он был по требованию нескольких штурмовикоов арестован присутствовавшей здесь полицией. В одной из боковых комнат Крессе вступил в перебранку со штурмовиками и дал выстрел по национал-социалистам. Этим выстрелом был тяжело ранен руководитель бригады штурмовиков Густав Леман. Все присутствовавшие бегом оставили помещение, в которое затем последовало несколько выстрелов с улицы. Вскоре после этого Крессе нашли в помещении мертвым с простреленной головой. В настоящее время производится вскрытие трупа, чтобы установить,- не покончил ли Крессе с собой, после того как стрелял в национал-социалистов, или же он был убит одной из пуль, влетевших в помещение с улицы».

В прессе национал-социалистов замечается тенденция смаковать подобные сообщения как сенсацию. 25 апреля «Фелькишер беобахтер» подает своим читателям один из самых кошмарных случаев линчевания под маской «самоубийства», причем уже из самих деталей ясно, что о самоубийстве здесь не может быть и речи:

«Страшный случай самоубийства. Человек натер себя дегтем и сгорел. Один местный житель совершил в своем летнем домике на Горнер Моор дикое самоубийство. Рядом с домиком помещается сарай, в котором в числа прочего находилась бочка дегтя. Зайдя сюда, самоубийца снял с себя часть одежды, натер себя сверху донизу дегтем и затем поджег бочку. В произошедшем пожаре он погиб. Причину самоубийства надо искать в тяжелом душевном состоянии. Домик сгорел до тла. Самоубийца был женат и имел несколько детей».

Такого рода сообщения похожи на бульварный роман: сообщая жуткие детали, стремятся устранить вопрос о мотивах и внутреннем смысле самого факта.

В-третьих, если в результате истязаний жертва скончалась в боль-

[ 295 ]

нице, то пытаются представить дело так, как будто речь идет о естественной смерти. В ряде случаев (например случай с д-ром Экштейном в Бреславле официальная информация не останавливается перед оклеветанием убитого и после смерти. Это достигается версией о мнимой венерической болезни.

В-четвертых, смазывают политический характер убийства. В таких случаях отсутствуют самые элементарные указания на мотив преступления и личность преступника, так как они тотчас же навели бы на правильный след. Циничная лаконичность и бессодержательность этих сообщений напоминают мертвые шаблоны военных бюллетеней.

«Полиция сообщает: В субботу вечером несколько лиц заставили кровельщика Гензлера отправиться вместе с ними в дом № 21 по Лессингштрассе. Вскоре затем жильцы дома услышали ряд выстрелов. Гензлера нашли на чердаке с тяжелыми ранами. Его отвезли в больницу, где он вскоре после этого умер. Преступники скрылись и остались неизвестными» («Германия» от 15 мая). В-пятых, в тех случаях, когда все прочие ухищрения оказываются нецелесообразными и нельзя скрыть, кто кого, убил, а также того, что человека убили из-за его политических убеждений, прибегают к формуле, которая со времени убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург получила вполне определенный смысл: «застрелен при попытке к бегству». Приводим официальные сообщения об убийстве Гейнца Бесслера. Они показывают, с каким откровенным цинизмом пользуются этим методом.

I. «Франкфуртер цейтунг» от 5 апреля из Дюссельдорфа четвёртого апреля (Бюро Вольфа):

«Сегодня утром вспомогательной полиции удалось арестовать на улице коммунистического вожака Бесслера, которого давно искали. Во время личного обыска арестованный воспользовался моментом, когда внимание полицейских было отвлечено, и пытался бежать. Так как после неоднократных окриков он не остановился, полиция прибегла к огнестрельному оружию.

Одна пуля тяжело ранила Бесслера. Он был доставлен в больницу, где вскоре после этого умер».

II. «Ангриф» от 5 апреля сообщает 5 апреля из Дюссельдорфа:

«По сообщению полиций 4 апреля около шестнадцати часов (!) коммунистический партийный работник Б е с с л е р был арестован у себя на квартире членами специального штурмового отряда. При обыске в квартире найдены были две пачки динамита. Кроме того забраны были документы. На пути в полицию Б. пытался бежать. Несмотря на неоднократные крики: «Стой!» и на несколько выстрелов, данных для предостережения, Б. продолжал бежать. Он был тяжело ранен в спину и умер вскоре после того, как его доставили в больницу».

(В действительности же квартира Бесслера была оцеплена уже ночью. Рано утром его забрали и застрелили на улице. Противоречия в официальных сообщениях не устранимы. «Динамит» не был найден, это чистый вымысел. А «выстрелы», данные для предостережения, метко попали в цель!) «Застрелен при попытке к бегству» — это фашистская формула для

[ 296 ]

[ Иллюстрация ]

[ 297-298 ]

охота на человека. Вышеприведенные газетные сообщения сами являются одним из составных элементов этой охоты. Охота эта носит такой же террористический характер, как и весь гитлеровский режим.

[ 299 ]