Образцовый лагерь Хойберг.
Образцовый лагерь Хойберг
Концентрационный лагерь в Хойберге находится на особом положении: им щеголяют, его показывают всем иностранным корреспондентам. В сообщениях этих посетителей постоянно приводится внешний вид лагеря и окружающая его местность, но о помещении для заключенных, о ноч-
[ 262 ]
лежных помещениях корреспонденты большей частью ничего не говорят. «Франкфуртер цейтунг» напечатала в конце мая 1933 г. подробный отчет о посещении этого лагеря.
Из этого описания видно, как сурово охраняются и какой военной муштре подвергаются заключенные. Молодым штурмовикам запрещается вступать в какие бы то ни было разговоры с заключенными: опасаются политического влияния последних на штурмовиков. Корреспондент Перцген пишет:
«Прежнее поле для военных упражнений превращено в настоящее время в концентрационный лагерь. Минуя забор, сооруженный из драни, мы обозреваем расположение всего лагеря. Сначала проходим мимо здания администрации, почтового отделения, жилых домов чиновников с маленькими садиками. Далее направо и налево находятся помещения Для солдат рейхсвера. Здесь на высоте 900 метров над уровнем моря, где мало растительности, в тесных комнатушках ютятся 2 тыс. заключенных.
Дома отгорожены колючей проволокой, высокие заборы, снабженные колючей проволокой, окружают с обеих сторон дороги здания, обычно по два сразу, так что между ними образуется внутренний двор. Весь концентрационный лагерь разделен на отдельные лагери. Заключенных кроме колючей проволоки охраняют штурмовики; они стоят на каждом посту по двое, вооруженные винтовками. Помимо этого каждая сторона проволочной изгороди охраняется полицейскими из вспомогательной полиции. Мы бросаем взгляд на стены — в окнах никого нет, смотреть в окна запрещается. Ночью фасад освещают прожекторы. Каждый дом в свою очередь разделен на две половины — строение «А» и строение «Б». У них общее отхожее место.
Мы в самом доме. Слева и справа в обоих этажах находится большая комната для солдат. Посредине—комната, служившая прежде фельдфебелю, теперь на ней надпись—«надзиратель». Здесь помещаются три человека: два руководителя штурмовых отрядов,- из которых один наблюдает за левой комнатой, а другой за правой, с ними вахмистр охранной полиции для связи с полицейским начальством.
На двери, ведущей в бывшую комнату для солдат, висит список 36 обитателей комнаты: имя, место рождения и место жительства. Руководитель штурмовиков вынимает ключ, из комнаты доносится «смирно» и говор стихает. Отодвигаются стулья, заключенные встают, когда входит надзиратель.
У длинных, чисто прибранных" столов на маленьких скамьях сидят заключенные и играют в шахматы. Они сами их сфабриковали. Книг и газет почти не видно; вся камера подписывается на одну какую-нибудь газету, которая обыкновенно читается вслух кем-нибудь из заключенных. У стены, не имеющей окон, стоят маленькие квадратные шкафчики, в которых хранится посуда, для еды.
В то время как молодым штурмовикам, состоящим в вспомогательной полиции (все они деревенские парни), запрещено всякое общение с заключенными, на руководителей, назначенных надзирателями, возлагается обязанность политически воздействовать на за-
[ 263 ]
ключенных в их камере. Почта просматривается дежурным надзирателем. Каждому заключенному разрешается писать раз в две недели письмо или открытку. На основании этих писем, общего поведения, служебных и частных разговоров надзиратель должен установить, от кого можно ожидать перемены политических взглядов».
Мы можем дополнить этот отчет некоторыми данными, сообщенными в письме одного из заключенных в лагере Хойберг (имени его назвать нельзя, потому что он еще находится в лагере):
«В Хойберге содержатся две тысячи пролетариев, большей частью коммунистов. Помещаются они в 7—8 двухэтажных зданиях, каждые два смежных здания и одно ординарное окружены изгородью из колючей проволоки в два метра вышиной. В комнате размерами 12 X 8 метров содержится по 30 человек, в чердачных помещениях в зависимости от их величины - по 4—12 человек. Постели представляют собою двухярусные нары с соломенными тюфяками и двумя одеялами. Бань нет (репортер амстердамского «Телеграфа» сообщает от 5 апреля, что раз в месяц заключенные ходят в баню, но очевидно не все. — Ред.), мыла не дают. Желающие помыться, как следует, должны сами покупать его. Белья не дают и не стирают. Ручных полотенец мало, полагается одно полотенце на двоих заключенных. Иметь бритвы воспрещается. Бриться трудно, и поэтому новейшим достижением является возрождение бороды...»
Управляющий лагерем капитан Бук заявил представителю «Политикен» в конце апреля 1933 г., что Хойберг не санатория ни в смысле удобств, пи в смысле гигиенических условий. Он прав. Лагери эти являются очагами заразы, и лишь немногие выходят оттуда здоровыми.
[ 264 ]