Камеры пыток.

Камеры пыток

Перед нами лежит отчет, где приведено точное число ударов за различные «преступления». «Обыкновенная принадлежность к социал-демократической партии наказывается тридцатью ударами резиновой дубинки по обнаженному телу, за принадлежность к коммунистической партии, как общее правило, полагается сорок ударов. Если наказуемый выполнял политические или профсоюзные функции, то мера наказания увеличивается. Наказания должны зависеть также от поведения арестованного».

Рабочий деятель Бернштейн из Берлина-Нидершеневайде был бро-

[ 170 ]

[ Иллюстрация ]

[ 171-172 ]

шен в казарме штурмовиков на кобылу и наказан пятьюдесятью палочными ударами как коммунист; ему было дано затем еще пятьдесят палочных ударов, так как он «кроме того еврей».

Существует таким образом несколько ступеней пыток; протоколы подтверждают это. Последуем за арестованными по их скорбному пути.

Пытки начинаются с того момента, когда жертва «извлекается» из своего жилища. Перед открывающим двери потрясают револьверами; членам семьи грозят, мебель разбивают, библиотеки растаптывают или выбрасывают на улицу. У писателей тут же на глазах уничтожают рукописи, плоды трудов многих месяцев. У рабочих отнимают последнюю получку. При этом присутствует семья. Растерянно смотрят дети, как незнакомые молодые люди бьют отца по лицу, а он стоит беззащитный; всех беспокоит страшная забота, чем все это кончится. Жена видит грубые лица молодцов, пришедших арестовать мужа. Она начинает догадываться о том, что еще предстоит. Она хочет узнать несколько больше. Она обращается с вопросом, куда отправят мужа, и слышит только издевательские насмешливые ответы; арестованного выталкивают из квартиры и гонят вниз по лестнице на улицу к ожидающему автомобилю. (Все опровержения, что подобные действия имели самочинный характер, мы можем опровергнуть тем, что во всех наших отчетах фигурирует такой автомобиль; в течение ряда месяцев все отряды штурмовиков по приказанию высшего руководства имели в своем распоряжении автомобили; списки подлежащих аресту были распределены. Задание было большое—требовалась спешность.)

Так как стремились внешне действовать по возможности легально и боялись публичной критики своих проделок, то их переносили на такое время, когда обыватель спал. Если жильцы дома просыпались, пытались изобразить и замаскировать операцию так, как будто происходит нечто совершенно нормальное. Один из отчетов сообщает, что во время одного ареста арестованного начали избивать уже на лестнице. Вдруг арестованный слышит команду руководителя отряда: «Внимание. Не бить». Удары прекращаются, арестованный видит, что в доме напротив проснулись люди. Как только появились люди, штурмовой отряд «дисциплинируется».

Этой предосторожностью они могли пренебречь в своих подвалах. С того момента как арестованный попадает в казармы штурмового отряда, он совершенно вне закона, как это уже много лет было обещано вождями штурмовым отрядам. Он еще не успел постигнута насколько он теперь бесправен, как дубинки гонят его уже вверх по ступенькам дома пыток. Борцу всегда позорно быть вынужденным удирать от опасности, но еще глубже обида, когда беспомощный попадаешь; в руки врагов, когда удары резиновых дубинок гонят тебя из угла в угол и знаешь, что всякая попытка к самозащите немедленно влечет за собой смерть.     

Каждая минута в домах пыток наносит новые глубокие раны. Приходится на каждом шагу замечать, что нет никого, кто проявил бы хоть малейшее сочувствие к беспомощности жертвы. Арестованного бьет и топчет всякий, кто только встречает его на лестнице и коридорах. Трусы стали убийцами. Рыцарство им незнакомо. Изо дня в день стоят они перед комнатами, где применяются пытки первого разряда

[ 173 ]

и ждут новых партий. Арестованные должны проходить через их строй, свистят кнуты, бьют сапогами в зад, резиновые дубинки наносят тупые удары по голове.

Затем открывается дверь к начальнику штурмовиков, начинается «допрос».